На американском ТВ наконец состоялась премьера интервью Гарри и Меган Опре Уинфри. В последние недели буквально весь мир обсуждал, что же расскажут телеведущей Сассексы, со скандалом сбежавшие из Лондона и недавно окончательно сложившие свои королевские полномочия.
Конечно, все ожидали откровений Меган насчет негативного опыта общения с Кейт Миддлтон и королевой. Но что удивительно, об этом герцогиня ничего не сказала. Она лишь заявила, что на самом деле до переезда в США была довольно дружна с Елизаветой II и семьей. И подчеркнула, что дело не в конфликте именно с представителями британской королевской семьи, а в «людях, управляющих этим институтом».
О ком именно идет речь в таком контексте, Маркл не пояснила. Вообще, и она, и Гарри не вдавались в настолько личные подробности, заявив, что это может быть опасно для них.
Прояснила она и вопрос со слезами Кейт. Пресса писала, что Меган довела супругу Уильяма во время примерки платьев подружек невесты. Маркл отметила: все было ровно наоборот — это Миддлтон сорвалась, а она расплакалась.
«Между нами не было противостояния, и я не думаю, что было бы честно обсуждать детали, потому что она извинилась, а я простила ее. Что действительно сложно — это получать обвинения в том, чего я не делала, но что на самом деле произошло со мной. Я говорю это не для того, чтобы высказать свое пренебрежение Кейт. Я надеюсь, что она хотела как лучше. Она хороший человек».
Пожалуй, самой шокирующей подробностью разговора стало признание Меган о том, что ее неоднократно посещали мысли о суициде. Именно это и послужило основной причиной для их с Гарри бегства из Лондона.
«Я просто не хотела больше жить. Это была очень ясная, реальная и пугающе постоянная мысль. Я боялась признаться в этом мужу, но понимала, что если не сделаю этого, будет хуже. Помню только, как он обнял меня. Я сказала, что мне срочно нужно обратиться за помощью и куда-то уехать. Но мне сказали, что это невозможно», — рассказывает Маркл.
Особенно тяжело Меган пришлось в период первой беременности. Как минимум потому, что тогда ходило слишком много некрасивых слухов о ее «искусственной» беременности, недостоверном сроке и самом ребенке. В прессе то и дело обсуждали, что первенец Сассексов может обладать темным цветом кожи — и что Виндзоры вряд ли это допустят.
Гарри признался, что до сих пор не понимает, почему его родственники никак не реагировали на множество статей расистского толка в прессе — ведь обычно Винзоры жестоки по отношению к оскорбляющим их фактам в СМИ. Хотя другого отношения к будущему малышу Арчи, наверное, было бы напрасно ожидать. Как оказалось, еще до помолвки с Меган родные неоднократно говорили с Гарри о своих опасениях насчет рождения темнокожих наследников.
Еще до рождения Арчи Сассексам сразу пояснили, что титула принца для него ждать не следует. Как и выделенной охраны и других положенных титулом регалий. Опра спросила Меган о том, не связано ли это с расовыми особенностями. Герцогиня хоть и намеками, но дала утвердительный ответ.
«У них нет права это забирать. Когда я была беременна, они сказали, что хотят поменять традиции для Арчи. Интересно, почему? Пугала мысль о том, что наш сын не будет в безопасности, что он первый не белый член этой семьи и не получит тот же титул, что остальные внуки», — делится Маркл.
Вообще, расовый вопрос в отношении монарших родственников стоял для Сассексов проблематичнее всего. Особенно тогда, когда против их брака высказывались даже десятки представителей британского парламента.
«Но никто из членов моей семьи за все три года так ничего и не сказал. Это больно», — признается принц Гарри.
Именно по этой причине влюбленные с самого начала предпочитали немного отходить от традиционного сценария своей жизни при дворе. Выяснилось, что официальной датой их бракосочетания следует считать вовсе не 19 мая! Гарри и Меган поженились за три дня до этого, на тайной церемонии, где присутствовал только обвенчавший их глава Английской Церкви, архиепископ Кентерберийский.
«Мы хотели заключить союз только между нами», — пояснила экс-актриса.
По поводу сложения своих королевских полномочий Сассексы подтвердили, что это делалось благодаря инициативе Гарри, а не Меган, как принято считать.
«Мне нужно было сделать это для моей семьи. Конечно, очень грустно, что до этого дошло. Но я должен был что-то сделать для своего психического здоровья, для моей жены и для Арчи», — поведал принц. А также признался, что отречение от Короны сильно повлияло на его отношения именно с отцом. В какой-то момент принц Чарльз просто перестал отвечать на звонки сына, потребовав для начала письменно изложить свои требования по поводу сложения королевских полномочий. И такое отношение разочаровало Гарри.
«Когда-то он сам проходил через нечто подобное. И произошло много чего плохого. Он должен понимать, что это за боль», — заключил принц Гарри, который до сих пор окончательно не наладил отношения с родителем.
Фото: Legion Media, Getty Images