Александр Рапопорт – личность уникальная. И неоднозначная. К нему можно относиться по-разному: его можно любить или ненавидеть, им можно восхищаться или обвинять в чрезмерном себялюбии, его можно принимать или не принимать. Невозможно одно: остаться к нему равнодушным. Психотерапевт с огромным практическим опытом и фундаментальным академическим образованием, полученным по обе стороны океана, доктор Рапопорт ведет весьма успешную практику. Однако это всего лишь одна сторона его «Я». Быть может, на данный момент, не самая значимая. Другая, стремительно развивающаяся сторона жизни Александра Рапопорта – актерская профессия, и все сопряженные с ней «дисциплины»: пение, работа в качестве ведущего на радио и телевидении, съемки в телесериалах и кинофильмах, игра в театре. Он не стесняется своего возраста и своих слабостей. Ему есть, что сказать и что рассказать. И сегодня он рассказывает всем нам, читателям Woman.ru.

- Александр, мой первый вопрос основан на моих же собственных наблюдениях. Я заметила, что на любой пресс-конференции, каком-то мероприятии, в котором Вы принимаете участие (причем, не важно, какого ранга люди на нем присутствуют), журналисты если уж не с первым, то со вторым вопросом точно всегда обращаются к Вам. Почему так происходит?

- Хороший вопрос (интригующе улыбается). Дело в том, что с самого детства я на собственной примере сталкиваюсь с так называемым феноменом «узнаваемого лица». В этом нет моей заслуги – таким меня создал Господь Бог. У меня такая внешность, которая дает мне возможность создавать впечатление у окружающих людей, что либо они меня раньше видели, либо я человек известный. Я обладаю внешностью человека значительного, причем не важно в положительном или отрицательном смысле. Создается впечатление, что я влиятелен, что от меня что-то зависит. И, естественно, когда такого человека видят, всегда стремятся обратить на себя его внимание, задать какой-либо вопрос. И второе – это тоже Господь Бог и папа с мамой - Александр Рапопорт производит впечатление человека, которому есть, что рассказать. И это правда, потому что мне много лет, я прожил длинную и многоинтересную жизнь, которая богата всевозможными коллизиями. И, если наобум назвать какую-то ситуацию, которая может с человеком (в частности, с мужчиной) произойти, то она у меня была. У меня была тюрьма, у меня была сума, у меня была психиатрическая больница, у меня был незаконный переход границы, у меня было скитание по Европе, становление в Америке, клиническая смерть – you NaMe it – we"ve got it, что называется. Единственное, чего, пожалуй, не было, - это гомосексуализм и наркотики (смеется).

- Наверняка, из всего этого перечня Ваших приключений и злоключений есть какие-то вещи, о которых Вам рассказывать не хотелось бы…

- У меня нет вещей, которые я скрываю, - есть вещи, которые я не выпячиваю, и не говорю о них, если меня не спросят. А если спросят, скажу. Говорят, что мужчины и женщины врут по-разному: мужчины – наговаривая лишнего, а женщины – недоговаривая. Видимо, у меня женская манера врать (улыбается). Конечно, были в моей жизни вещи, которые меня не красили. Но они, поверь мне, есть у каждого человека. Это минуты слабости, неуверенности, трусости, предательства, малодушия. Но все это вещи индивидуально субъективные: the truth is a matter of opinion.

Я могу рассказать тебе одну такую ситуацию. Она произошла со мной, когда я сидел в тюрьме, находился там уже достаточно долго, привык, и, как любой человек, попавший в ситуацию, которую он не может изменить, начал искать, как к этой ситуации приспособиться. Так вот, на определенном этапе я схлестнулся с охранником и попал в карцер. Карцер, по сравнению с обычной камерой, - это примерно как тюрьма, по сравнению с волей. 2,5 метра в длину, 1,5 – в ширину, 5 метров – высота потолка, где-то вверху – тусклая лампочка, деревянная шконка, обитая металлом, которая отстегивается только в десять часов вечера и пристегивается в шесть утра. Стены выкрашены колючей краской, а на полу – воды по щиколотку. В общем, чтобы все было «в порядке». Мне дали десять суток. Я постоял пятнадцать, двадцать минут, час. Стало невмоготу, и я начал стучать в дверь. Подошел охранник, и я заявил ему, что объявляю голодовку. Он посмеялся и ответил: «А кто тебя кормить собирается?». Только тогда я окончательно понял, что мне предстоит вытерпеть. На следующее утро, несмотря на то, что я был в серьезных неладах с властями, был очень духовитый, мне в голову пришла совершенно четкая мысль, что нужно позвать начальника и сказать ему: «Начальник, я готов на все, только освободи меня отсюда». А что такое «готов на все»? Это значит – готов работать на администрацию. Эта мысль меня страшно ударила, и я решил, что обязательно дотерплю, не сдамся. И в этот момент начались «качели», терзания. В какой-то момент я все-таки позвал начальника, и я не знаю, что было бы, если бы начальник пришел тогда же. Но, на мое счастье, он пришел только на следующий день – а я уже привык. И, когда он спросил меня, что я хотел, я ответил: «Я хотел сказать, что объявляю голодовку» (смеется).

Вот про это мне рассказывать не очень хочется, потому что не все поймут. Обычно люди говорят: «Да если бы я попал туда, я бы выдержал!». Но, дружище, ты не знаешь, что это такое. Ты не можешь говорить, выдержал бы ты или нет. А я теперь знаю: случиться может все, что угодно.

- Но, насколько я знаю, рассказывать о том, как и почему с Вами случилось это попадание в тюрьму, Вы не стесняетесь, не боитесь и даже довольно часто это делаете?

- Да.

- Так как это произошло?

- Я был дежурным психиатром по городу и занимался госпитализацией пациентов с острыми психотическими состояниями. Это могла быть белая горячка дома, это мог быть приступ шизофрении на работе, это могли быть эпилептические припадки в общественном месте и так далее. Но зачастую это были состояния, лишь принимаемые за психотические. В мою задачу входило как раз определить это и госпитализировать человека, только если это необходимо. И конфликты у меня возникали именно на этой почве. В первый раз это, кстати, произошло гораздо раньше: когда я работал в больнице Кащенко и столкнулся с постановкой диагноза «шизофрения» людям, у которых шизофрении явно не было. Это была так называемая «вялотекущая шизофрения» - советское изобретение, которое не существует в реальности, но дает возможность постановки этого диагноза абсолютно любому человеку. Оно позволяло властям использовать психиатрию как карательный инструмент. И, если, сажая в тюрьму, давали определенный срок, по истечению которого человек из тюрьмы выходил, то из психиатрической больницы можно было не выйти никогда. Так вот, часто, приезжая по такому вызову, я поводов для неотложной принудительной госпитализации не находил. Так у меня начались конфликты с властями. Но это не то, что я не положил человека, - и меня посадили, нет. Более того, мне никто никогда не говорил: «Доктор, вот это – человек здоровый, но его надо положить». Мне говорили: «Мы тут дурака поймали. Его надо госпитализировать». И многих из них с натяжкой можно было бы госпитализировать, но не принудительно, как этого требовали. Я начал выступать на собраниях, на конференциях, и возникла ситуация, которая и привела меня в тюрьму. Фабулу рассказывать очень долго, но суть – именно в том, что я рассказал выше. Причем, ты же понимаешь, очень часто люди, не угодные властям по свои взглядам, садились в тюрьму по совершенно иным статьям. Ну, как Бродский, например, - он же сел за тунеядство.

- По какой же статье посадили Вас?

- Вначале это должна была быть статья «Клеветнические измышления в адрес существующего строя», но все происходило уже на границе Перестройки, когда эту статью уже отменили, и меня посадили за «злоупотребление служебным положением» (улыбается).

- Как тюрьма повлияла на Вас, на Ваше отношение к жизни, мироощущение?

- Я думаю, что, если бы тюрьмы в моей жизни не было, то того мужского становления, которое сформировало личность, сидящую сейчас перед тобой, не было бы. Я думаю, что каждый мужчина должен пройти какую-то экстремальную ситуацию. Скажу больше: если бы я сидел не четыре года, а два-три месяца, такого бы тоже не было. Я вышел из тюрьмы сильно окрепшим – как духовно, так и физически.

- Каково Вам было вернуться к психотерапевтической деятельности?

- Ты знаешь, уже за два-три месяца до освобождения мне в голову пришла ужасная мысль: «А что я буду делать на свободе? У меня же здесь все так хорошо, все есть…». Я знаю людей, которые, выйдя из тюрьмы, специально совершали какое-то мелкое преступление, и снова закрывались там. Что касается психотерапевтической деятельности, то я, наверное, продолжал заниматься ей все время. В тюрьме я очень быстро приобрел авторитет как человек, который может решить любой вопрос. Но, когда я вышел, несмотря на то, что я освободился, что называется, «под чистую», меня не хотели принимать на мою прежнюю работу. И я мог бы, наверное, пойти в какое-то другое место, но мне было важно восстановиться именно здесь. И я сделал это. Через суд. А потом уехал…

- Уехали почему? Не удалось самореализоваться в России?

- Просто я понял, что в этой стране на тот момент я был «белой вороной». Как Президент Дельбек (Александр Рапопорт – исполнитель роли Президента Дельбека в арт-проекте «Отель двух миров» - прим. авт.). И он мне поэтому близок (смеется). Мне пришлось бы либо покупать положение. Да если бы покупать – так это полбеды: можно собрать денег и купить. Но, что еще хуже, мне наверняка пришлось бы ломиться в открытые двери, которые никогда меня не пустят. Потому что я неугодная персона по методу своего бытия. Людям, имеющим реальную власть, я не угоден, а люди, которым я нравлюсь, к сожалению, ничего не решают. Например, если бы мою судьбу решали люди, пишущие мне письма после эфиров на «Серебряном дожде» (Александр Рапопорт – ведущий авторской программы «За час до полуночи с Александром Рапопортом» на радиостанции «Серебряный дождь» - прим. авт.), все сложилось бы иначе. Когда я понял, что мне не дадут в России заниматься тем, что мне нравится, я решил уехать в Америку.

- Почему именно в Америку?

- Потому что Америка – это единственная страна в мире, где нет «главной» национальности. Американец – это состояние души, твое внутреннее ощущение. Если бы кто-то умный придумал слово «россиянин» в то время (я действительно считаю, что этот человек очень умный!), я, может быть, и остался бы. Хотя в России это так и осталось всего лишь словом… А тогда было вообще очень четко: либо ты человек русский, либо ты не русский – и ты человек из разряда «вы». И я, Александр Рапопорт, у которого в роду никого, кроме евреев, никогда и в помине не было, был «вы». Поэтому я ехал в страну, где этого нет, чтобы стать человеком, который воспринимается с его качествами, вне зависимости от его цвета кожи, национальности и религиозных убеждений.

- Но ведь, чтобы попасть в Америку в то время, одного желания было недостаточно.

- Конечно. А у меня не было ни родственников в Америке, никого. Я по своему статусу теоретически мог попасть только в Израиль. И я подал «заявку», прошение на Израиль, но ехать все равно хотел в Америку, потому что тот, кто не родился в Израиле, - тоже «вы». Так вот, я прошел девять европейских стран, пока попал в Америку. Я буквально скитался по Европе. Пел на улицах, подвозил людей, собирал яблоки…

- Все это Вы делали вместе с семьей?

- Не совсем. Мы выехали из страны порознь: я был с младшим сыном, жена уехала по гостевой визе в Швейцарию, и потом мы соединились. Последней страной была Испания, где остался жить наш сын, потому что его не пустили в Америку. Мы с женой уехали, думая, что мы получим там убежище и заберем сына. А получилось так, что не виделись мы шесть лет. Потом я выиграл green card в лотерею, и сын к нам приехал.

- Таким везением может похвастаться не каждый.

- Это еще одна огромная часть моей жизни: мне всегда везет в лотереях. После green card для сына, я выиграл green card для моих родителей, для родителей жены моего старшего сына, я выиграл очередь на квартиру (смеется).

- Желание реализовываться в качестве актера пришло тогда, в Америке?

- Желание реализовываться в качестве актера было всегда, как только я начал себя осознавать.

- Почему же Ваш выбор пал на психотерапию?

- Дело в том, что мой отец (в прошлом – драматический актер) начал на каком-то этапе заниматься гипнозом и решил поступать в мединститут. Мы с ним поступили в один год, в один мединститут и жили в одной комнате общежития (улыбается). Так вот, он сделал все, чтобы я актером не стал. Он сделал все, чтобы дискредитировать эту профессию в моих глазах. Я очень, мягко говоря, расстроен по этому поводу. Я все время лез на сцену, учился в драмкружках, занимался у Марка Розовского и Валерия Беляковича, все время пел на всевозможных концертах, за три рубля снимался в массовках. Жена моя называла меня «трехрублевиком» (смеется). И, кстати, тоже не давала мне этим заниматься. Мне приходилось объявлять ночное дежурство и уходить на репетицию, а после ехать спать… на работу! И так я прожил всю жизнь. И всю жизнь я мучился. Пока однажды, году в 98, ко мне в ресторане в Нью-Йорке не подошел один человек и не сказал: «Доктор, я за тобой наблюдаю уже долгое время. Ты, когда выпьешь, все время лезешь на сцену петь. Как ты поешь – это уже другое дело, но раз ты хочешь петь – давай что-нибудь запишем». Этот человек оказался легендарным Виктором Рябина, бывшим солистом группы «Синяя птица». Мы записали несколько песен, потом альбом. Рябина развел меня по полной программе, раздел буквально до нитки, но я до сих пор ему за это благодарен. Потому что, по сути дела, с этого все началось. Я записал диск, снял клип в Голливуде – все это стоило мне бешеных денег. Но я был так счастлив! Этот клип сделал меня известным в русскоязычной Америке.

- Известным, как певца. Как Вы пришли в актерскую профессию?

- Все тому же Вите Рябина пришла в голову идея, что я должен раскрутиться, как актер. Игорь Крутой заочно познакомил нас с Владимиром Меньшовым, и мы специально поехали в Москву для встречи с ним. Потом он приехал в Нью-Йорк, и я рассказал ему свою историю. Так мы решили снимать фильм про меня, со мной же в главной роли. Написание сценария было поручено Эдуарду Окопову, создавшему «Человека с бульвара Капуцинов». И, когда Окопов прислал мне первый вариант сценария кинофильма «Ловушка на ловца», Меньшов сказал судьбоносную фразу: «Саш, это хороший сценарий, но это не мое кино». Таким образом, ушел Меньшов, за ним – инвестор. Я остался один на один со сценаристом, с невыплаченным ему огромным гонораром и первым вариантом сценария фильма обо мне (смеется). Но, когда я приезжал в Россию, чтобы встретиться с Меньшовым, мне позвонил Слава Медяник, известный певец, и пригласил меня принять участие в его концерте. Я спел, попал под какие-то интервью, был приглашен в программу Ксении Стриж на радио «Шансон», попал в радийную ротацию и был включен в финальный концерт «Шансон года» в Кремле. Я спел песню Михаила Танича, а поставил ее теперь уже всем известный Александр Ревзин. Обо мне написали в журнале «Эгоист», эта статья попал в руки Евгению Киселеву, который предложил мне делать «что-нибудь». Я принес ему идею программы «Мужская территория», мы сняли пилот, но ТВС перестал существовать. Потом я принес этот пилот на другой канал, во всех СМИ были анонсы программы с Александром Рапопортом, и за семь дней до первого эфира меня с моей же программы сняли.

- Однако, это весьма убедительный старт.

- Конечно, тем более, что, так или иначе, я все же оказался в России. На «Кинотавре» познакомился с четой Данелия, с какими-то ассистентами по актерам на Мосфильме и снялся в своем первом фильме «Моя Пречистенка». С тех пор я сыграл в 23 фильмах – всего лишь за полтора года. Я считаю, что это неплохо (улыбается).

- Решение остаться здесь принято окончательно, или же есть грандиозные планы покорения Голливуда?

- Решение остаться здесь я так и не принял. Даже проводя большую часть времени в России, я все равно считаю, что живу я в Америке.

- А Вы считаете себя американцем?

- Конечно. В России я чувствую себя менее комфортно, чем в Америке, потому что здесь я все равно «вы». Естественно, я соврал бы тебе, если бы сказал, что не хочу поехать в Голливуд. Я, естественно, сейчас отправил туда свое резюме. И, естественно, я ищу агента. И, естественно, я очень хочу сниматься там.

- Александр, а Вы можете открыть секрет того, что Вам интересно все на свете? Вы играете в кино, в театре, поете, ведете собственную программу на радио, все еще занимаетесь психотерапевтической практикой…

- Знаешь, ведь человек устроен таким образом, что, чем больше он берет дел, тем организованнее он становится с точки зрения распределения времени, отмеренного на эти дела. Благодаря тому, что у меня есть радиопрограмма на «Серебряном дожде» и на нью-йоркской радиостанции, что я сижу экспертом в той самой, украденной у меня телепрограмме, что я снимаюсь в кино и играю в театре (чему я очень рад и за что безмерно благодарен Рамилю Сабитову (актер, исполнитель роли Мага в арт-проекте «Отель двух миров» - прим. авт.) за то, что он привел меня в проект «Отель двух миров»), благодаря тому, что у меня недавно родился внук, а отношения с семьей стали гораздо легче, благодаря многочисленным событиям и мероприятиям в моей жизни, Я ЖИВУ, я жив. И сегодня я могу с уверенностью сказать, что я очень счастлив, счастлив, как никогда.

- Однако человек устроен так, что счастья ему всегда мало. Чего бы Вам хотелось добиться еще?

- Мне хотелось бы дальше играть в театре и кино, получать интересные мне роли. Мечтаю сыграть Казанову, Воланда, Остапа Бендера. Хотелось бы отойти от штампа, который на меня начал ложиться, - иностранцев и црушников (смеется). Слава Богу, что сейчас – поздновато, конечно, но все же, - наступил этап, когда меня начали приглашать на другие роли. Все тот же Саша Ревзин сказал мне: «Саш, ты не думаешь, что твой поезд уже ушел?». Если бы я так считал, это было бы то, что думает 99\% населения земного шара. Но я, видимо, отношусь к 1\% других людей, и в этом – моя сила.

- Раз уж мы заговорили об Александре Ревзине, расскажите, что подвигло Вас пойти на кастинг в конкурс «Секрет успеха»?

- Я знаю, что пою я неплохо, что у меня приятный тембр голоса. Да, я не вокалист, но мой голос можно сделать профессиональным, если им заниматься. К тому же, его нужно использовать не как инструмент вокала, а как инструмент подачи, как голос Бернеса, Азнавура. Идя на «Секрет успеха», я хотел проверить, как далеко я смогу пройти, что называется, «без никого». И когда меня увидел Саша Ревзин, он сильно удивился и спросил: «Это у Вас психическое, маниакальное?» (смеется). Однако на первом туре и Катерина фон Гечмен-Вальдек, и Валерий Меладзе сказали мне «да», голос Ревзина (конечно же, он сказал «нет») уже ничего не решал. Однако на следующий тур я не попал, потому что уехал на съемки в Тунис. Очень жалею до сих пор. Я не знаю, до какого этапа я бы дошел, но точно знаю, что я бы не выделялся среди финалистов категории «от 25…» - Дыбского, Саповского, Кузнецова - я не был бы хуже. Поэтому если будет продолжение этого проекта, я обязательно пойду на кастинг снова.

- Александр, ну, и последний вопрос. Вы рассказали многое, многое осталось «за кадром»…

- Очень многое!

- ... Вам хотелось бы как-то оформить историю своей жизни, написать мемуары?

- Мне этого хочется настолько сильно, насколько я знаю, что я этого не сделаю. Я очень ленив в этом плане. А ведь из моей жизни можно было бы сделать не одно кино. Только дайте мне биографа, сам я никогда этого не сделаю (улыбается).

Антонина Голубева