Нынешний агент 007 Дэниел Крейг удостоился особой чести. Интервью у него берут ветераны бондианы (один из них — Роджер Мур, легендарный Бонд №3), сотрудники секретной службы МI6, бармены и девушки из казино. Озвучивает вопросы, добавляя свои, Дэйв Кэлхаун (Time Out London)
— Ричард Киль, сыгравший Челюсти в «Шпионе, который меня любил» и «Лунном страннике», хочет узнать, как роль Бонда изменила вашу карьеру. Стали ли вам предлагать более престижные роли?
— Несомненно, изменила. И с новыми ролями получше, и сам я начал активнее искать новые сценарии. В прошлом году я работал над фильмом о Второй мировой «Неповиновение» — и это была как раз такая роль, которую мне предложили уже с учетом моего «бондовского» опыта.
— Ричард Киль также хочет спросить, кто ваш любимый актер и пытались ли вы его копировать? Хотя бы в юности?
— Нет. Совершенно точно нет. У меня была куча кумиров, но я ведь невероятно переменчивый. Все зависело от того, какой фильм я только что посмотрел. После кино я еще где-то с полчаса был главным героем. Как, впрочем, и все остальные мальчишки. В кумирах у меня были, естественно, лучшие актеры тех времен — например, Пол Ньюман, Роберт Редфорд, Стив Маккуин.
— Вопрос от Стеллы Раймингтон, бывшего начальника секретной службы MI6: вы хоть раз встречали настоящего британского разведчика и повлияло ли это на вашу игру?
— Даже если бы я встретил настоящего шпиона, как бы я узнал, что он — шпион? Впрочем, я видел настоящих спецназовцев, занимавшихся разведработой. В целом их узнать легко, потому что они выглядят как парни, которые способны убивать. Их выдает аура насилия.
— Раздумывали ли вы о том, как вам придется справляться с резким повышением общественного интереса к вам после роли Бонда?
— Конечно, и я решил с этим смириться. Какой смысл идти играть в фильме про Бонда или любом другом с бюджетом в 200 миллионов долларов, а потом полгода прятаться в подвале? Нет, надо принять славу как факт и выйти к софитам. К интересу публики надо быть готовым, а не думать: «Ой, мамочки, что же мне со всем этим делать?» С другой стороны, я именно этим и занимался всю сознательную жизнь и старался как можно меньше «светиться».
— Вопрос от Энн Картер, главы Королевского музея военной истории, где сейчас проходит выставка, посвященная Яну Флемингу: насколько вы ориентировались на ваших предшественников по роли Бонда?
— Нисколько. На самом деле я каждый фильм знаю наизусть, у меня в гримерке вся коллекция. И вроде бы надо там что-то от предыдущих Бондов взять, у меня ведь работа такая, но как-то не выходит. Это для меня практически святыня, как я могу ей подражать? Приходится изобретать что-нибудь новое. Хотя в следующем фильме надо будет попробовать скопировать Шона Коннери, чисто ради прикола.
— Спрашивает Чарли Хигсон, автор серии книг «Молодой Бонд»: сколько флеминговского Бонда в вашем?
— Надеюсь, много, но на тонком уровне. Дело в том, сколько ты прочел книг. В случае с «Квантом милосердия» я — и Марк тоже — хотел сыграть на одержимости Флеминга деталями. Он, например, посвящает две страницы приготовлению яичницы, всяким таким вещам. По более ранним Бондам, кстати, это хорошо заметно. Марк хотел наполнить кадр таким же избыточным количеством деталей, чтобы фильм можно было ставить на паузу и разглядывать, разглядывать… Мне кажется, что Бонд делает все, что ему приходится делать, с великим неудовольствием, что наверняка относится и к Флемингу. Он-то сам предпочитал не торопясь пописывать и с 11 утра пить коктейли с джином. Да кто бы от такого отказался?
— Спрашивает Стивен Доррил, который пишет о буднях MI6: почему в фильме стало меньше технических примочек?
— Мы пытались встроить гаджеты в повседневность, чтобы это не выглядело как «О, гляди, какая цацка!». Все это должно работать логично. Мы ведь все живем в мире тотального наблюдения и шпионажа.
— На связи сэр Роджер Мур. Он хочет узнать, кто ваш любимый Бонд между Шоном Коннери и Тимоти Далтоном?
— (Покатывается со смеху) Так это же вы, сэр Роджер! Я вообще-то фанат Шона Коннери, он об этом знает, потому что я всем подряд рассказываю. Но есть у меня одна слабость — Роджер Мур, потому что именно с «Живи и дай умереть другим» я познакомился с бондианой. Я ходил в кино с папой, и даже тогда фильм показался нарочито китчевым, на грани фола. Сейчас это ощущение только усилилось.
— А с предыдущими Бондами вы общаетесь?
— Бывает, перекинусь парой слов с Пирсом (Броснаном, предпоследним Бондом. — прим. ред. ). У нас один на двоих агент, так что я периодически встречаю его на каких-то тусовках: «Привет, как жизнь, ничего, спасибо». Он очень доброжелательный, часто помогал мне советом, когда я начал работать над ролью.
— Владелец магазина шпионских товаров хочет знать, не нужно ли вам чего-нибудь из их продукции.
— Я ни в коем случае не хочу ругать магазин — говорят, цены у них вполне умеренные, но в эти шпионские игрушки с наблюдением я наигрался еще в детстве и выяснил на собственном опыте, что подслушивание чревато серьезными неприятностями. Это ведь как в семейных отношениях, которые легко разрушить, если тайком копаться в личных вещах партнера. Я твердо верю, что если ты что-то ищешь, то обязательно именно это и найдешь.
— Спрашивает бармен из отеля Duke’s: таки смешивать или взбалтывать?
— Я вообще не понимаю, кто сейчас смешивает коктейли. Я люблю их холодными, прямо ледяными, так что взбалтывайте, не жалейте.
— Джин или водка? С лимоном или с оливкой?
Водка. С оливкой.
— Племянница Яна Флеминга, Люси Флеминг, интересуется: с вашей физической подготовкой Вам прямая дорога в Королевский десантный полк, к зеленому берету. Обдумывали когда-нибудь такой вариант?
— Ой, нет. Пусть этим занимаются профессионалы. Кроме того, они меня постоянно колотят. Мой тренер как раз из них.
— Вопрос от Дарьи Серебряной, кинокритика из Балашихи: мистер Крейг, вы очень похожи на господина Путина. Не боитесь, что из-за этого сходства русские зрители будут считать Бонда двойным агентом?
— Ох, мэм. Знаете, реальность часто может оказаться гораздо причудливей вымысла. Если кто-то уже стал шпионом, то что мешает ему перевербоваться и быть двойным или даже тройным агентом? Вы даже не представляете, на что готовы идти воюющие стороны, чтобы выиграть хоть малейшее преимущество в информационной войне. Но вот что я вам скажу: шпионаж, что ни говори, это всегда грязная игра.