Как Евгения Кузьмина из неуверенной девочки превратилась в модель, актрису и счастливую супругу главы голливудской студии

13 февраля в России выходит новый фильм Гая Ричи «Джентльмены». Как всегда острую, глубокую и наполненную филигранными диалогами то ли сатиру, то ли завуалированную под комедию драму привезла к нам актриса Евгения Кузьмина. В разговоре с Woman.ru она поделилась, как ей работалось с Гаем Ричи, какие стереотипы существуют в Голливуде относительно россиян, а также поведала, что стоит за успешной жизнью и проходами по ковровым дорожкам. Спойлер — труд, жесткая конкуренция и зачастую отчаяние.

Персонажа, которого я играю в «Джентльменах», зовут Миша — это жена русского гангстера. Она немного избалованная, стильная и элегантная. При просмотре фильмов Гая Ричи я всегда обращала внимание, что он нанимает английских актеров, чтобы играть русских гангстеров. Для меня очень важно, что наконец все вышло иначе — здорово продвигать российских актеров, чтобы они тоже имели свое место в Голливуде.

Когда Гай Ричи делает новый фильм, об этом слышишь в прессе и блогах задолго до того, как он приступит к созданию сценария. Так что когда я узнала, что намечается очередная картина, сразу сказала своему агенту: «Если есть какая-то возможность поучаствовать, я должна это сделать». Он гениальный режиссер, я выросла на его фильмах. Но всегда русских гангстеров у него играли англичане. Почему? Ведь они даже по-русски нормально разговаривать не умеют! Мой агент ответил, что никаких подходящих ролей для меня в этой картине не было, но я решила не сдаваться. Русской актрисе закрыты многие двери в Голливуде, поэтому я решила сама показать все свои возможности и записала целую сцену для Гая Ричи. Я знала, что это будет «мужское» кино, поэтому с помощью тренера обучилась кататься на мотоцикле и показала, как умею лихо ездить, как дерусь. Ну, на всякий случай. Ричи понравилось то, что я прислала. Он сказал, что напишет специально для меня сцену. Для меня это было удивительно! Редкое явление, когда удается поработать с такими режиссерами и актерами.

Получив роль, я поехала в аэропорт, но поскользнулась и упала, потянула спину и не могла ходить. Приехала на съемку. Ричи посмотрел на меня и отослал обратно. Сказал: «Ничего, раз не можешь ходить, будем снимать тебя через месяц».

Несмотря на то, что Ричи для меня величина внушительная, какого-то дискомфорта при съемках я не испытала. Я довольно-таки давно живу в Лос-Анджелесе, так что у меня нет ощущения, что я существую отдельно от других, пусть даже очень знаменитых актеров и режиссеров. Ричи очень специфический, он не снимает длительное время одну и ту же сцену. Один-два дубля — и двигается дальше. Это не так легко. Когда я в первый раз с ним встретилась, он поразил меня не только своей интеллигентностью, но и юмором. Он у него, мне кажется, очень похож на русский. Мы в этом плане сошлись. 

В США нет представления о наших фильмах, истории, литературе. Некоторые люди в этом, конечно, разбираются, но хотелось бы, чтобы их становилось больше. Мой агент как-то раз даже имя мне предложил сменить. Мол, будучи «Евгенией», я ничего не добьюсь в Голливуде. Тогда я согласилась, но позже разорвала с ним контракт. Теперь я понимаю, насколько важно не забывать свои корни и помнить, откуда ты пришел.

Сейчас у меня есть несколько проектов, в рамках которых и я, и другие актеры смогут выразить себя в новых, непривычных для себя образах. Например, стендап. В Америке нет разделения на женский и мужской юмор. Если ты смешной, то ты смешной. Хотя когда я только начинала этим заниматься, мне сказали, я всего лишь модель, а потому никогда не смогу заинтриговать аудиторию. В этом плане в США тоже существуют определенные стереотипы. Мне всегда хотелось их сломать. Ведь даже если я ярко и женственно оденусь — «как модель», но при этом расскажу что-то необычное, глубокое, интересное и забавное, люди это поймут, я смогу их рассмешить.

Мой путь в стендапе начался со съемок фильма «Под маской жиголо», где вместе со мной снимался Вуди Аллен. Я как раз перестраивалась с модельной карьеры в актерскую, но быстро осознала, что мне как манекенщице роли дают очень маленькие и в основном одинаковые. Вуди мне после съемок в Нью-Йорке сказал: «Почему бы тебе не попробоваться в стендап? Тебе не надо будет ни от кого зависеть, ни от режиссера, ни от продюсера, ты сама будешь отвечать за свое творчество. У тебя, как у артиста, будет возможность донести до других свой искренний голос, послание». В тот момент я совершенно не представляла, во что влезаю. Это был очень мужской бизнес, но у меня была наивность — и во многом она мне помогла.

Сначала я создала себе амплуа блондинки-модели, но сейчас стараюсь от этого уйти. Здесь тоже есть определенный шаблон: люди смотрят на тебя и думают, что ты красотка без мозгов. И ты подыгрываешь, шутишь на эту тему, мол, да, я такая глупая и ничего не понимаю. Это, конечно, смешно, но сейчас я хочу это перерасти. И открыть для других женщин больше новых тем, которые они никогда в своем творчестве не затрагивали. Не «простите, я ничего не знаю, но постою тут на сцене», а говорить что-то более интеллектуальное, от сердца. Я уверена, что на самом деле публика в этом заинтересована.

Перерасти свои собственные рамки мне хочется не только в стендапе, но и в актерской области. Поскольку мой муж продюсер, я уже давно вращаюсь в центре актерской индустрии, часто читаю различные сценарии. Мне всегда хотелось сыграть нестандартных, необычных женщин. Драматические роли — это что-то особое, более серьезное. А юмор зачастую бывает очень поверхностным. Конечно, хотелось бы работать с серьезными темами, играть героинь, которые раскрывают женщин с непривычной и, возможно, даже неприглядной стороны. Но мне всегда говорили: «Нет, ты русская, вот и играй русскую». Сейчас я понимаю, глядя на других актрис (даже американских), что мы не должны ждать от кого-то одобрения, шанса, что тебя поймут и дадут зеленый свет.

Если хочешь сыграть серьезную роль — спродюссируй собственный проект. В Голливуде в последнее время это становится популярным: Риз Уизерспун, Николь Кидман, Дженнифер Энистон — они сами продюсируют новые шоу, раскрывают для самих себя новые возможности. Конечно, это занимает много времени, требует колоссальной выдержки и работоспособности, но Голливуд меняется, и в конце концов эти проекты становятся очень востребованными и даже получают «Оскар».

Теперь как продюсер я смогу нанять интересных и необычных на мой взгляд актеров, в том числе и русских, и помочь им высказать себя, показать с новой стороны. На сегодняшний день это моя главная задача. Это теперь я решаюсь возглавить собственный актерский проект, а вначале мне было очень тяжело даже держаться перед камерой. 

Нужно иметь другие данные, другие навыки, другую энергетику. Неважно, маленькая у тебя роль или большая, все равно нужно учиться мастерству. Я очень быстро это поняла. Сейчас у меня есть несколько наставников, я много работаю с разными преподавателями. Один говорит, что готовиться к роли нужно основательно: в буквальном смысле в нее вживаться, жить, говорить и действовать как твой персонаж. Как матери, мне порой это бывает сложно. Если я слишком вживусь в какую-то роль, дети просто перестанут меня узнавать. «Что у меня за мама?» — спросят они. Приходится менять свои роли: с матери на актрису.

Помню, в начале актерской карьеры я попала на съемки фильма с Заком Эфроном. Мне сказали, что я буду играть официантку в баре. Казалось бы, очень просто. Но у меня не было навыков обращения с бокалами, и я все время их била. И меня уволили. Сказали, что я мешаю, а у продюсера нет столько времени, чтобы учить меня носить поднос. Было очень сложно и больно принять отказ. Но я поняла, что на площадке нужно забывать про эго и свои страхи. Ты должен сконцентрироваться на работе и включаться в общее дело. Быть частью необычной закрытой системы.

В модельном бизнесе все было иначе. Если ты пришла на съемку, то ты звезда, все вращается вокруг тебя, ты главная. В кино же ты — часть каста, поэтому важно договариваться с коллегами, находить общий язык и быть открытым и приятным человеком. В этом деле очень важна хорошая энергетика, а не эгоцентризм — пусть и здоровый, как в рекламных съемках. Мне приходилось учиться быть человеком.

Актриса — наоборот — должна быть вся наружу, все время выворачиваться наизнанку. Мне кажется, моделям сложно этому научиться, они привыкли при виде камеры надевать привычную «красивую» маску. Ты не даешь увидеть твое реальное неидеальное лицо и душу. А для актера это самое важное — показать полную ширину и объем человека. Это, кстати, такой вот актерский феномен: если ты не знаешь сам, что ты за человек, то никогда не сможешь играть честно и искренне.

Помню, пришла на один из первых кастингов, это было с Эль Фаннинг. Фильм назывался «Подобие». Родриго Прието создал эту картину для своей дочки, у которой были проблемы с анорексией. Он хотел показать негативную сторону модельного мира. Когда я пришла на кастинг, мне сказали: «Покажи свои самые страшные качества, устрой импровизацию». С того момента я влюбилась в актерское мастерство, это было так удивительно. Ты можешь выражать совершенно разные стороны своей личности, о которых раньше возможно даже не догадывался. У меня тогда как раз родилась дочка, жизнь поменялась, было столько стресса и негативных эмоций — это мне в тот момент помогло. К тому же я понимала, что это будет отличный пример для других девочек — честно и объективно показать реальные, пусть и скрываемые стороны жизни моделей.

Возвращаясь к теме модели в актерской среде, скажу, что далеко не у всех получается перестроиться. Я часто помогаю своим подругам-манекещицам, приглашаю их заниматься с преподавателями, но они очень закрыты. Странно — такие красивые и уверенные в себе девушки, но психологически не могут преодолеть какой-то внутренний барьер и раскрыться.

Для этого нужна искренность, смелость, а еще — жизненный опыт. Когда я начинала работать моделью — мне было 15 лет, в России случилась перестройка. Мир менялся, к нам стали приезжать многие компании, появились первые модельные агентства. Например, Red Stars и модельное агентство Вячеслава Зайцева. Меня нашел один из его сотрудников. Я ходила в школу, была обычной девочкой. Правда, один раз снялась в «Ералаше», но в массовке. У нас тогда в принципе не было модельного бизнеса, никто о таком и мечтать не мог. Я тоже не мечтала. Зайцев предложил, и я согласилась. Решающим тогда стал финансовый аспект: агентство платило мне гораздо больше, чем получал мой отец-ученый. Зайцев очень мне помог — первые контракты, первые обложки, все благодаря ему. Продвигал меня и верил, что я смогу многого добиться. Я очень ему благодарна.

Я поняла, что больше всего возможностей у меня будет в Париже. Многие думают, что жизнь модели — это когда ты красуешься на показах и носишь дорогие вещи, но на самом деле все далеко не так. За этой внешней стороной кроется другая: бизнес, контракты, ожидания, ненормированный рабочий график, бессонные ночи, а порой и болезни. Ты приезжаешь в другой город, тебя селят в одну комнату с другими четырьмя моделями, где вы спите на двухъярусных кроватях. За это жилье ты платишь большие деньги. Конечно, тебе ежемесячно дают какие-то деньги, но в рамках контракта ты должна отработать все-все-все, независимо от того, какое у тебя самочувствие, настроение, все ли в порядке со здоровьем. Денег не хватает, поэтому каждый кастинг и пробы — это большой стресс. А вдруг не возьмут? На что я буду жить?

Кроме того, получать отказы было психологически сложно и по другой причине. В начале карьеры я все воспринимала слишком лично. Когда в 15 лет тебе говорят «нет», ты думаешь, что это сказано тебе как человеку, а не как модели. Ощущаешь страх, неуверенность в себе, сомнения в том, правильной ли дорогой идешь. Уже потом я поняла, что порой твой типаж просто не подходит для определенного проекта — и получать отказы нормально. Но когда ты ребенок и делаешь все, чтобы заработать для семьи, тебе очень сложно слышать «нет».

Другая сторона модельной жизни — это клубы, рестораны. Для многих особый бизнес: привезти девочек и других клиентов в какое-то заведение. Нам постоянно названивали, говорили: «Собирайся, мы тебе машину пришлем, бесплатно повеселишься». Но ты понимаешь, что если поедешь сейчас в клуб, то с утра уже не встанешь на съемки. В этом плане важно найти ментора.

Мои боссы и агенты всегда были очень сильными, и всегда — женщинами. Они всегда оберегали своих подопечных. Есть такая сторона модельного бизнеса… Вот, например, даже у Трампа есть какое-то свое агентство, где девушек приглашают на ужины, различные мероприятия. Я никогда не ходила на такие вечеринки. Мне не нужно было искать жениха или спонсора. Приглашали, конечно, постоянно, но благодаря защите моих боссов, например, Кэти Форд, удавалось этого избежать. Я всегда была настроена только на работу.

Психологически это очень тяжело. Тем, кто начинает работать моделью, важно держаться за те ценности, которые привили в семье. Без этого можно очень быстро углубиться в… какие-то проблемы.

Первый год в Париже я почти каждый день звонила маме и говорила, что все, я больше не могу — возвращаюсь домой! Никто по-английски там не говорил, нужно было учить французский, а помимо этого у меня не было никаких друзей, нормального общения. Бизнес жесткий: сегодня вы о чем-то договорились, а завтра о тебе уже забыли. Часто хотелось все бросить. Мама меня поддерживала, говорила: «Хорошо, если хочешь, всегда приезжай». После таких слов я успокаивалась и смотрела на ситуацию более трезво.

Ты тинейджер, который постоянно сравнивает себя с другими, и вдруг замечаешь:— на тебя не налезают какие-то вещи, а на другую модель налезли. И ее берут на эту съемку, а ты уходишь домой ни с чем. Тогда у меня и началось помешательство. Я сильно похудела, стали выпадать волосы, испортилась кожа. Слава богу, агент Натали Кросс отправила меня лечиться в Россию. У нас, конечно, в то время вообще не знали о такой болезни. Когда меня осмотрела врач, то сказала: «Ты вообще хочешь детей иметь? Хочешь здоровой быть? Реальная жизнь намного больше, чем модельная». Благодаря этому я научилась заботиться о своем теле. Мама и директор помогли мне, дали время вылечиться.

Для агентства это, кстати, был огромный риск: платить за меня, когда я болею. А вдруг я не поправлюсь? У сестры затем тоже была анорексия — она очень страдала после смерти папы. Но мы уже знали, что это такое, и смогли ей помочь. Здорово, что сейчас в модельном бизнесе эта тема хорошо освещается и агентства ответственно подходят к состоянию своих подопечных. В США даже есть специальная организация, которая следит, чтобы все модели были строго старше 16 лет и были здоровы как физически, так и психологически. 

Когда врачи осмотрели меня в другой раз, то сказали, что детей у меня в принципе быть не может. Были проблемы со здоровьем. С тех пор я и не надеялась, что смогу забеременеть, была нацелена исключительно на карьеру. В 20 лет я о замужестве даже не думала. Поэтому когда узнала, что жду ребенка, была поражена. Это был большой шок, но это самая большая и великая любовь, которая только может быть. У меня сильно изменилось и расширилось мировоззрение, и слава Богу, что так вышло. Бог дал, для меня это и урок, и подарок. Теперь для меня работа — это не самое главное. Раньше было не так: раньше я понимала, что должна постоянно трудиться и много зарабатывать, чтобы содержать семью. С появлением детей поняла, что именно они — самая главная ценность в жизни. Остальное приложится.

Когда мужчины становятся отцами, то не испытывают никаких трудностей и не стоят перед выбором, им удается совмещать заботу о ребенке и карьеру. У женщин в большинстве случаев не так. Мне кажется, мы настолько привыкли целиком и полностью отдавать всю себя другим людям, а себе не оставлять ничего, что в какой-то момент просто исчезаем, выпадаем из реальности. С моей точки зрения, женщинам очень важно научиться просить о помощи, не брать всю ответственность — в том числе и за воспитание ребенка — целиком на себя. Это ведь, по сути, так естественно — попросить других о помощи. Но нас с детства приучают, что мы должны быть в этом отношении самодостаточными. Это усложняет жизнь.

Жизнь столь разнообразна и при этом так коротка, что тратить ее на ограничения и рамки не стоит. Для детей ведь тоже гораздо лучше, когда они видят маму счастливой, реализованной, успешной, а не сидящей целыми днями дома. Они воспринимают это как пример и будут знать, что заниматься разными вещами, развиваться в новых сферах — можно и нужно. Однако быть мамой — это самая сложная работа в мире. За ними нужно постоянно следить, все убирать, готовить, заниматься с ними, оставаться при этом собранной, внимательной, энергичной и чуткой. Я очень уважаю выбор каждого человека. Например, моя мама полностью отдала себя семье, это ее большой подвиг и заслуга. Она выбрала жить ради мужа и детей. Я же могу оставить ребенка и улететь на съемки или в другую страну. Но при этом, конечно, должна знать, с кем он остается, все ли с ним в порядке, как он себя чувствует.

Сын ходил в русский садик, а дочь любит разговаривать с моей мамой по-русски, но, в принципе, поддерживать этот навык сложно. Дети ходят в американскую школу, у них нет круга русскоязычного общения. Я вот вчера позвонила мужу, говорю, приезжай срочно и бери детей (у них тоже есть российское гражданство), устроим погружение в культуру. В Лос-Анджелесе мы постоянно ходим в баню, паримся вениками. Книжки российские читаем, я ставлю детям наши мультфильмы — они, например, очень любят Чебурашку. Пусть эти герои не совсем современные, но важные. Муж тут посмотрел «Бриллиантовую руку» и захотел переделать фильм под Голливуд. Не знаю, решится или нет, но надеюсь, что получится. А еще всей семьей любим российское мороженое — оно гораздо вкуснее, чем в Америке. И, конечно, борщ и пельмени.

Однажды Кэти Форд пригласила меня в индийский ресторан, а там был Билл Блок. У меня не возникло никакой мысли начать с ним встречаться, к тому же он был гораздо старше. Но он заинтересовал меня своей интеллигентностью, любовью к искусству, принадлежностью к миру кино. Модели в основном общаются только с другими моделями или — если ты из агентства Трампа — с банкирами. А тут — продюсер! Я ему сразу дала посмотреть «Москва слезам не верит». Он мне всегда очень помогал, способствовал моему развитию, реализации, не ревновал к работе и моим достижениям. Он сам сделал карьеру с нуля, сначала водил такси и жил на одной вермишели. Ему удалось по-человечески меня понять, в этом мы очень похожи.

Сначала мы и не думали жениться, ведь в Голливуде сохранить брак очень сложно — особенно, если у тебя большая карьера. Но нам удалось — и уже больше 11 лет мы вместе. Хотя, конечно, разница в менталитете была значительная. В Америке женщины совершенно неженственные, наоборот — очень строгие, забирают у мужчин все права и инициативы. Главное — бизнес, а брак — это контракт. Для меня же семейные ценности очень важны. Кроме того, американками руководит индивидуализм. Все для себя, своей выгоды. В российской же культуре принято делиться, помогать другим, делать добро — и все это бескорыстно.

Муж всегда готов работать над недопониманиями. Здесь кроется еще одно отличие между американской и российской культурами: в России, если возникают семейные проблемы, их обсуждают с друзьями за рюмкой водки. А в США пары сразу идут к психотерапевту. Мне кажется, в любом браке рано или поздно возникают конфликты. Если вы не растете синхронно, начинаются проблемы — и тогда действительно полезно обсудить ситуацию со специалистом. Я думаю, это закономерный этап развития каждой личности: когда ты чего-то достиг, получил определенное количество опыта, наступает время переосмыслить его, сделать выводы. Психотерапия в этом плане помогает, позволяет ускорить процесс внутреннего роста и развития. Дает уверенность в своих силах.

Это пришло лишь с опытом. Уже сейчас, много чего повидав, я понимаю, что каждый человек обладает своим уникальным голосом и силой, и нужно оберегать их, высвобождать. Свою собственную дорогу я нашла, преодолев и слезы, и множество неприятных ситуаций. Но я была бойцом, еще в школе занималась фигурным катанием и даже готовилась к Олимпиаде. Спорт в этом плане очень помогает — закаляет характер.

В Лос-Анджелесе фитнес занимает полгорода. Занимаются все. Это поддерживает не только физически, но и эмоционально. Но в Голливуде с этим, возможно, перегиб — все буквально помешаны на ЗОЖ, все вокруг вегетарианцы. Я — нет, я ем мясо, но это связано со здоровьем. Однако при этом я прививаю своим детям осознанность, вожу их по фермам, показываю, как относятся к животным. Я сотрудничаю со многими организациями, которые спасают животных. На диетах, конечно, не сижу, но отношусь к еде как к медицине. Например, если я плохо себя чувствую, то не стану есть мороженое, а постараюсь другими способами вернуть внутреннюю гармонию. Например, хожу к психологу.