Барышников в США обрел крылья, а Нуриев — богатство: как сложилась судьба звезд балета, сбежавших из СССР

Где-то в середине 70-х годов прошлого века в СССР случилось «бегство» талантов. Один за одним за границу уехали Михаил Барышников, Александр Годунов и другие звезды балета. Однажды они просто отправлялись на гастроли за границу, а билеты обратно рвали или сжигали.

Здесь их называли «невозвращенцами» и «предателями», приговаривали к тюрьмам и объявляли персонами нон грата. Сами они говорили лишь о том, что им было тесно в стенах советских театров, поэтому они и искали лучшей доли.

Для кого-то новая жизнь оборачивалась сказкой, а остальных растаптывала так, что невозможно было подняться. Одним — овации и деньги, другим — депрессии и одиночество. Рассказываем, как сложилась судьба тех, кто однажды ушел со сцены в СССР, чтобы блеснуть за океаном.

Михаил Барышников

Великий танцор Михаил Барышников признавался, что всегда считал себя лишним в Советском Союзе. Он родился в Прибалтике и юношей переехал в Ленинград, чтобы изучать хореографию, но нигде не мог почувствовать себя как дома. В Латвии его — сына русского офицера — воспринимали врагом, а в северной столице окрестили «рижским франтом».

Но Барышникову было все равно. Единственными, чье мнение его волновало по-настоящему, оставались зрители. Отсутствие друзей и личной жизни в какой-то момент даже пошло ему на пользу. Начинающий артист все время проводил в танцевальном классе, раз за разом повторяя сложнейшие балетные па, и это упорство принесло плоды.

На одном из выступлений Барышникова, вихрем носившегося по сцене, заметил постановщик Александр Пушкин и позвал в Мариинку. Спустя несколько месяцев в кордебалете он танцевал уже все главные партии в «Щелкунчике», «Лебедином озере», «Дон Кихоте».

Казалось, у артиста все идет как по маслу: у него была трехкомнатная квартира, машина, хорошая зарплата и красавица-невеста. Он мог свободно ездить на гастроли в Европу и наблюдать, как работают его зарубежные коллеги, но из каждого нового путешествия возвращался не вдохновленным, а подавленным.

Он видел, с какой скоростью развивается искусство в других странах, и мог сравнить это с тем, что творилось в стенах советских театров. Многие балетмейстеры не хотели ничего слышать про современный танец, работали по канонам, заданным еще в середине XIX века, и были этим вполне довольны.

Барышников же чувствовал, что задыхается: он мечтал творить, экспериментировать, но постоянно натыкался на преграды.

«Я осознал, что не могу больше жить в России, что не хочу танцевать в Мариинском театре. Меня не устраивало то, как люди в этой стране относились друг к другу. Приходилось притворяться, быть лояльным к компартии. Я всегда был индифферентен к властям, но политическая система в то время переходила все границы», — позже признавался Барышников.

В 1974 году он уехал в тур по Канаде и на родину больше не вернулся. Побег не планировал, но во время гастролей получил приглашение в труппу Американского театра балета. Танцовщик понял, что второго такого шанса у него не будет, поэтому согласился. С собой у Барышникова был только один чемодан, но любовь к творчеству оказалась сильнее страха.

Из Канады он перебрался в США. Когда Барышников понял, что его план удался, пошел в магазин, купил бутылку водки и напился — настолько сильным был стресс. Уже через месяц Михаил вышел на сцену «Метрополитен-оперы» с «Жизель». Почти 10 лет Барышников возглавлял Американский театр балета. В СССР его еще долго называли предателем, а в штатах ласково величали Misha и носили на руках.

О своем поступке Барышников не жалел и на родину так и не вернулся. Он полностью посвятил себя миру искусства: танцевал, открыл небольшой театр, создал в Нью-Йорке центр искусств, увлекся фотографией и коллекционированием живописи. В 1990-х он выпустил коллекцию одежды и линию парфюма и со своим другом Иосифом Бродским открыл ресторан русской кухни.

Потом Барышников подался в кино: он дебютировал в картине «Поворотный пункт», за которую получил номинацию на «Оскар», а позднее выступал со спектаклями на Бродвее. Кроме того, танцовщик снялся в нескольких эпизодах финального сезона «Секса в большом городе». Там он сыграл любовника Кэрри Александра Петровского.

Сейчас Михаил Барышников продолжает заниматься искусством и вместе с семьей живет на два города — Нью-Йорк и Париж. В конце 1980-х танцовщик женился на артистке балета Лизе Райнхарт — у пары родились трое детей.

Несмотря на возраст — 27 января ему исполнилось 76 лет — навсегда прощаться со сценой он не собирается. Сейчас Барышников выступает не так часто, как раньше, но все равно дает концерты. Билеты на них раскупаются мгновенно, а после поклона зрители по несколько минут аплодируют ему стоя.

Александр Годунов

Еще во время учебы в рижском хореографическом училище Михаил Барышников познакомился с Александром Годуновым. Он, в отличие от товарища, встал за станок не по своей воле: мечтал быть военным, но родители направили на путь искусства.

Парни стали не только друзьями, но и соперниками: они долгое время боролись за внимание и похвалу преподавателей, за роли, но потом их пути разошлись. Барышников получил работу в Ленинграде, а Годунов поехал покорять Москву.

К тому моменту, когда Барышников начинал новую жизнь в Нью-Йорке, Александр Годунов стал премьером Большого театра. Он женился на красавице Людмиле Власовой. Однако закулисный мир оказался к танцору жесток: у него появились завистники. На артиста посыпались анонимные доносы, якобы призванные «вскрыть его гнилую личность».

После того, как его давний друг уехал за границу, за Годуновым установил слежку КГБ: из тетра его не выгнали, но ролей давали все меньше и меньше. Поговаривают, что, однажды услышав отказ, артист в сердцах выкрикнул: «Мне дорога туда же, куда и Барышникову», — сам не подозревая, что предрекает себе нелегкую судьбу.

В 1979 году Годунов приехал на гастроли в Америку и обратно уже не вернулся. За три выходных дня после спектакля он попросил правительство о политическом убежище. Александра приняли в Американский театр балета — тот самый, которым руководил Барышников.

Барышников надеялся, что вместе со старым другом, талантом которого он восхищался, сможет перевернуть мир танцев, но Годунов оказался не готов к переменам. Он отрицал модерн, был верен классической хореографии и так не смог найти себя в новых жанрах, поэтому подался в кинематограф.

Пока Барышников танцевал, Годунов снимался в кино и получал все новые и новые голливудские контракты. Его пригласили в «Крепкий орешек», «Зону», «Долговую яму» — это был успех. Однако со временем восторг от новой профессии притупился — Годунов понял, что чаще всего появляется на экране в образах русских бандитов, и не хотел застревать в этом амплуа.

Общаться с Барышниковым он перестал, но украдкой наблюдал за его успехами. Видя развешанные по городу афиши с портретами товарища, он… завидовал. Александр Годунов скучал по танцам, но понимал, что назад дороги уже нет, и начал заливать горе алкоголем.

Несколько лет он провел в тяжелой депрессии, из которой так и не выбрался. 18 мая 1995 года его мертвым нашла в квартире супруга. Официальная причина — осложнения после гепатита, вызванные алкоголизмом.

«Я считаю, что он не прижился и умер от одиночества», — написал о его гибели Иосиф Бродский.

В США, куда он сбежал, доведенный до полного отчаяния, нашлось место только для одного гениального русского невозвращенца. Вместе Годунову и Барышникову там было тесно, и вынести этого Александр уже не смог.

Наталья Макарова

Своим смелым поступком Михаил Барышников вдохновил не только Александра Годунова. В середине 1970-х его слава невозвращенца облетела весь Союз. Одни ругали его за предательство, другие восхищались тем, какую он обрел свободу.

Зажатая тисками цензуры и застоя, в Ленинграде жила еще одна танцовщица — Наталья Макарова. В балет она попала поздно, в 13 лет, но обладала таким талантом, что не только догнала, но и перегнала сверстниц.

Сразу после окончания хореографического училища она была зачислена в труппу Мариинского театра: играла Жизель и Джульетту, Царицу бала в «Медном всаднике» и Нину в «Маскараде», принцесс Флорину и Аврору в «Спящей красавице», а также Одетту и Одиллию в «Лебедином озере». В 1969 году она получила звание народной артистки. Но этого ей было мало.

Наталья хотела, чтобы у нее было еще несколько ролей, мечтала учиться у лучших преподавателей, пробовать себя в разных жанрах и верила, что способна на большее. В какой-то момент она поняла, что в своей стране, отличающейся консервативным подходом к искусству, ничего не получит, поэтому решила сбежать.

План был такой же, как и у Барышникова. Макарова уехала на гастроли в Лондон, а потом попросила политического убежища. Зарубежные коллеги всегда тепло отзывались о ее таланте, поэтому Наталья была уверена, что в Великобритании ее ждет успех. На деле она получила только разочарование.

Она уже готовилась выйти по приглашению в театр Ковент-Гарден, но труппа ее не приняла. Балерины поставили руководству ультиматум: или они, или Макарова. Они написали заявления с угрозой уволиться в тот же день, когда «русская выскочка» будет принята на работу. Такая же история повторилась и в Париже.

В поисках счастья Наталье пришлось улететь в США, и на этот раз план сработал — она попала в труппу Американского театра балета. Работать приходилось на износ и едва ли не круглосуточно: осваивать разные стили, учить новые партии, но артистка была в восторге от такой жизни. В итоге ей покорились лучшие театральные сцены, а зрители во всем мире встречали ее овациями.

В 1978 году она взяла паузу в карьере: родила сына Андрея. В США Наталья встретила любовь и вышла замуж за бизнесмена Эдварда Каркара.

Их связала удивительно трогательная история. Предприниматель влюбился в Макарову задолго до свадьбы. Однажды он попросил у балерины автограф, бережно хранил подписанную Натальей бумажку в кошельке — и только спустя несколько лет смог познакомиться с ней лично.

Спустя 4 года после свадьбы влюбленные обвенчались — одним из гостей церемонии стал Михаил Барышников, а крестной мамой ребенка пары — сама Жаклин Кеннеди. После родов балерина быстро вернулась в форму, продолжила танцевать и покорила Бродвей.

Свою карьеру она завершила в России. Спустя 18 лет после эмиграции Макарова вновь вышла на сцену Мариинского театра, но на этот раз уже свободным и счастливым человеком. Она смотрела на зрителей и понимала, что добилась всего, о чем мечтала и ради чего трудилась.

После завершения карьеры Наталья Макарова занималась постановками в театрах разных стран, снималась в кино и выходила на сцену в качестве драматической актрисы. Сейчас она вместе с любимым супругом живет в Лос-Анджелесе и признается, что все-таки скучает по родине. На заднем дворе ее особняка, из окон которого видно океан, растет березовая роща.

Рудольф Нуреев

Рудольфу Нурееву было предначертано судьбой всю жизнь провести в дороге. Он родился в марте 1938 года в поезде, который следовал во Владивосток, и так и остался вечным путником.

Когда пришло время идти в школу, он вместе с родителями переехал в Уфу. В это время там в эвакуации находилась бывшая балерина труппы Дягилева Анна Удальцова. Иногда она давала уроки талантливым детям. Нуреев как раз был из таких: одинаково хорош и в балете, и в народных танцах, он все-таки выбрал первое.

Удальцова видела, что Рудольф — не простой ребенок, и предрекла ему великое будущее. Она уговорила родителей мальчика отправить его в Ленинград: у них не было ни денег, ни желания так далеко отпускать сына, но балерина настояла на своем. В училище Нуреев быстро стал звездой, но прославился не только благодаря великолепным данным, но и вспыльчивому характеру.

Нуреева дразнили за провинциальные повадки. Тот в долгу не оставался и затевал драки с обидчиками, за что несколько раз оказывался на грани отчисления. Сам Нуреев свою несдержанность объяснял происхождением.

«Я не могу точно определить, что значит для меня быть татарином, а не русским, но я в себе ощущаю эту разницу. Наша татарская кровь течет как-то быстрее и готова вскипеть всегда», — писал он позже в автобиографии.

Горячий нрав чуть не лишил его карьеры: после того, как Нуреев начал танцевать в Мариинском театре, его долгие годы не хотели брать на гастроли за границу. Боялись, что он скажет что-нибудь не то, оскорбит зарубежных коллег или опорочит облик Советского Союза.

Танцовщик терпеливо ждал своего часа, но копил обиду на то, что ему не дают блистать на мировых сценах. Опасения руководства Мариинки были небезосновательными.

Когда Нуреева все-таки взяли на гастроли в Париж, он, сойдя с самолета в аэропорту Ле-Бурже, подошел к полицейским и заявил, что требует политического убежища. Его пытались остановить. А потом вернуть. Отец Нуреева неоднократно звонил ему и умолял приехать обратно, а в итоге навсегда перестал общаться с сыном.

Франция приютить Нуреева отказалась, зато согласилась Дания. Позже Рудольф переехал в Лондон и больше 15 лет танцевал в Королевском балете Великобритании, много гастролировал по США. Когда он решил оставить сцену, то стал директором балетной труппы парижской Opera de Paris.

На родину Нуреева не тянуло: за границей он чувствовал себя звездой и имел все — деньги, славу, возможности. В первый раз после эмиграции он приехал в Союз в 1987 году. «Предателя» сначала вообще не хотели пускать, но в итоге все-таки дали разрешение на въезд. У танцовщика было 72 часа на то, чтобы попрощаться с тяжело больной матерью.

Следующий его визит на родину состоялся спустя два года: по приглашению Олега Виноградова он станцевал на сцене Мариинского театра в «Сильфиде».

Нуреев стал не только самым великим, но и самым богатым человеком в мире балета: к концу жизни его состояние насчитывало 80 миллионов долларов. Он давал по 200 спектаклей в год, снимался в кино и много путешествовал.