Мама Любы, Евгения Николаевна (в девичестве Сухотина) особенно гордилась родством с Толстыми, а одной из фамильных реликвий считалась книга «Кавказский пленник» с посвящением автора Любочке. Но в судьбе девочки больше участия принимал отнюдь не Лев Николаевич, а знаменитый бас Федор Шаляпин. Говорят, именно он разглядел у Любаши, которая дружила с его детьми по гимназии, настоящий талант.
«Силами» Федора и Любы почили в бозе две роскошных вазы в особняке певца на Новинском бульваре. Маленькая егоза чувствовала себя там как дома и однажды вдребезги разбила одну из дорогих парных ваз, привезенных Шаляпиным из-за границы. Она, не поддаваясь на уговоры перестать, рыдала до тех пор, пока Федор не взял в руки вторую и не грохнул ее об пол со словами: «Теперь мы с тобой одинаково виноваты!»
Кстати, родители Любочки прочили ей карьеру пианистки, а не актрисы, к поступлению в Ярославское музыкальное училище девочку готовила мать. 7-летнюю Орлову «зачислили на первый курс с похвалой». «Но не было предела изумлению учительницы, когда в первый же день занятий она выяснила, что я не знаю ни одной ноты, что на экзамене я играла все на память (так учила меня мама)» — будет вспоминать потом актриса.
Орловой, блиставшей в театре, далеко не сразу удалось пробиться в кино. Говорят, что когда она в 1931 году впервые пришла на кастинг, режиссер, углядевший крохотную родинку на носу артистки, заявил, что на экране незаметная в театре родинка превратится в… целый глобус! И вынес своей вердикт — кино это не для вас! Более того, даже ее муж, режиссер Григорий Александров, роли в фильмах которого принесли Любови всенародную любовь, однажды, уже после смерти актрисы, признался, что… успех Орловой в «Веселых ребятах» был для него неожиданным. Похоже, только сама Любовь, обладающая деловой хваткой и умеющая считать деньги, в себя верила, потому что была готова сыграть Анюту на любых условиях: «Такая роль! Да я бесплатно готова пусть… Лишь бы взяли!»
С каждым фильмом актриса выглядела… все моложе! Возраст Орловой был одной из тех загадок, разгадать которую пытался, кажется, весь Советский союз. Даже Ильф и Петров донимали артистку распросами: «Скажи, сколько тебе лет?»
«Маленькая собачка до старости щенок!» — ответила им Любовь, которая всегда отчетливо понимала, что молодость и красота требуют жертв и тщательно следила за собой, выбирала вместе с мужем самые выгодные ракурсы для съемки, делала пластику и… показала язык. Эта тайна не волновала разве что Раневскую. Фаина Георгиевна лишь сокрушалась, что в отличие от подруги не успела вовремя подсуетиться и изменить дату рождения в паспорте…
Впрочем, было бы несправедливо сказать, что любимая актриса товарища Сталина думала только о внешности. На самом деле она приносила себя в жертву не только красоте, но и искусству. Любовь весьма серьезно готовилась к своим ролям. Когда ей досталась роль Золушки — Тани (прим. Woman.ru: потом картина стала называться «Светлый путь»), работающей за ткацким станком, о дублерше речи не было. «Я успешно сдала техминимум и получила квалификацию ткачихи. В сумке я всегда носила моток ниток, как другие женщины носят вязанье. Я вязала ткацкие узлы везде и всюду. Ткацкими узлами я перевязала дома бахрому скатертей, полотенец, занавесей», — вспоминала потом актриса.
Не обошлось и без сложностей, несмотря на то что Орлову обучала тонкостям мастерства ее знаменитая тезка — ткачиха. Любовь пыталась вытянуть нитку из челнока «легким вздутием губ», но вдохнула слишком глубоко, так что ее пришлось потом «долго и мучительно» извлекать из дыхательного тракта. Знаменитый номер на пушке в картине «Цирк» был снят с одного дубля — стеклянная площадка, закрывающая дуло, нагрелась от слишком мощного прожектора. После искрометного танца Орлова, согласно сценарию, присела на край, допела куплет до конца и… была госпитализирована с ожогами третьей степени.
Любовь обожала роскошное французское белье, особенно фисташкового цвета, которое регулярно покупала за границей. Но, с тех пор как ей дали звание «народной», Орлова, чтобы быть как все, стала принципиально носить изделия, сшитые в СССР, не отличавшиеся, прямо скажем, красотой лекал, качеством кроя и яркостью расцветок. Мы не знаем точно, о каком именно предмете туалета идет речь — о панталонах или бюстгальтере с примитивной чашкой треугольной формы: о первых как-то рассказывала театральный художник Виктория Севрюкова, а о втором упоминается в одном из документальных фильмов об артистке.
Орлова никогда, ни при каких обстоятельствах, не оказывалась в эпицентре каких-либо слухов или скандалов, будто жила под стеклянным колпаком. И лишь однажды из этого правила было сделано исключение — когда газета «пропесочила» артистку за жадность и желание получать слишком высокие гонорары (а она всего лишь пыталась заработать достаточно денег, чтобы отстроить дачу во Внуково). Главным добытчиком в доме была именно Любовь, зарабатывающая в разы больше мужа, но при этом в семье царил культ Александрова. Орлова, которая всю жизнь обращалась к своему второму супругу исключительно на «вы», боготворила мужа, называла его своим «римским патрицием» и искренне считала, что без нее он не способен справиться ни с одной из бытовых мелочей.
Любовь умела и любила шить, обожала стильные вещи и всегда фанатично следила за модой (известен случай, как она, прилетев в Париж, дважды (!) меняла длину своей юбки — то удлиняла, то укорачивала, чтобы попасть в тренд и выглядеть как настоящая француженка). Фаина Раневская подшучивала над подругой, что моль не может съесть туалеты в гардеробе Орловой, потому что моли там просто негде поместиться — так там все забито одеждой. Справедливости ради заметим, что актриса каждый день занималась у станка и регулярно примеряла свой «контрольный» поясок длиной 43 сантиметра. Согласитесь, что с такими параметрами можно было себе позволить любые модные капризы!
