Привет! Меня зовут Ольга Брейнингер, по профессии я — писатель и литературный антрополог. Читаю тексты, пишу тексты, живу текстами, думаю текстами. Ищу и стараюсь создавать смыслы. И — самое главное — никогда не останавливаюсь.
Так сложилось (и благодаря семейной истории, и благодаря работе), что постоянные переезды и перемещения в пространстве долгое время были моим обычным образом жизни. Настолько обычным, что и само понятие «заграница» утратило смысл. Для меня мир — это не столько деление на «здесь» и «там», сколько открытое пространство, полное интересных возможностей. И это ощущение не меняется от того, что я переезжаю в другую страну, знакомлюсь с другими людьми и перехожу на другой язык. Все это для меня — части единого целого. А началось все с моей бабушки Вильмы, поволжской немки.
Семейная ценность
Вильма, безусловно, мой кумир, образец для подражания и одна из самых удивительных женщин, которых я знаю. 28 августа 1941 года, за один день, указом Сталина была расформирована АССР Немцев Поволжья, все немецкие колонисты были сосланы или в Сибирь, или в Среднюю Азию. В том числе моя бабушка: на тот момент ей, поволжской немке, было всего 15 лет. Ее разлучили с семьей, посадили в теплушки и отправили в Казахстан.
Там ей поручили мужскую работу — управляться комбайном, трактором. Она сеяла, пахала, собирала урожай, чинила технику — молодая девушка, мечтавшая о высшем образовании, которое для немцев в то время было запрещено. Но даже без него она сделала невероятную в тяжелых обстоятельствах карьеру: стала главным бухгалтером городского строительного треста. В Караганде, в школе бальных танцев, она встретила моего дедушку и создала семью.
Спустя годы бабушка вернулась в Германию, и каждая наша встреча — возможность послушать истории из ее прошлого и получить от нее заряд силы, жизнелюбия и — звучит как оксюморон, но тем не менее, — гордого, деятельного смирения. Это удивительное сочетание качеств свойственно людям, которые не раз оказывались на грани жизни и смерти и выживали не только благодаря силе, но и благодаря доброте, умению любить и помогать другим. Страшные исторические обстоятельства дали миру удивительных людей, и моя бабушка — одна из них.
Своя среди чужих, чужая среди своих
Мои родители и я выросли в Казахстане. В Германию я переехала уже взрослой, окончив институт. Должна признаться, это был не самый простой для меня опыт. До переезда, когда я жила в Караганде и потом в Москве, находя какие-то различия и несовпадения в себе с другими, я объясняла их в первую очередь культурной разницей, тем, что я немка.
Но переехав в Германию, я поняла, что то немецкое сообщество, которое сформировалось на Волге и дальше, среди ссыльных в Казахстане, — за несколько веков прошло совершенно иную историческую и культурную дорогу, и мы не слишком-то легко вписываемся в современную Германию.
Казалось бы, внешне все складывалось благополучно — я выучила немецкий язык, подтвердила диплом, жила с родственниками, была в том возрасте, когда даже не задумываешься над тем, что начать с нуля бывает непросто. И тем не менее где-то внутри я отчетливо понимала, что я здесь — я не совсем «своя». Для меня это был серьезный кризис национальной самоидентификации. Во многом он и запустил ту череду перемещений и переездов (кажется, я побывала почти в каждом уголке мира), в которых я долго пыталась найти себя — но, скорее, теряла. Я писатель, и мой первый роман «В Советском Союзе не было аддерола» — это как раз история о самоидентификации, о глобальном мире и о том, как в нем быть собой. Написав эту книгу, я наконец закрыла для себя многие вопросы, которые годами меня тревожили.
Я думаю, такое постоянное пребывание на стыке культур, которое многие ученые характеризует как состояние «in-between», то есть промежуточное, имеет и плюсы, и минусы.
С одной стороны, оно дает тебе уникальную точку зрения и возможность видеть привычный мир под совершенно иным углом. С другой стороны, чем больше ты проводишь между двумя точками в пространстве, тем больше хочется однажды остановиться и назвать какое-то место «своим». В определенный момент понимаешь, что череда путешествий и переездов превратилась в побег. И в первую очередь, это побег от самой себя, от себя настоящей.
Между Германией и Россией
Когда я жила в Германии, то обратила внимание: немки в основной своей массе подтянутые и спортивные, одеваются в стиле casual с необычными элементами. Это может быть многослойность, интересные шарфы, сочетание разных текстур, при этом редко носят макияж, но зато тщательно следят за кожей и волосами и выглядят очень ухоженно. Мой же стиль формировался по-другому. Я думаю, его можно назвать casual glam rock, хотя я проходила через самые разные стадии. Мой образ сформировался годам к 25, и я считаю личный стиль — своего рода приемом сторителлинга, то есть возможностью рассказать о себе настоящей. Выходит, отношусь я к нему достаточно серьезно.
Кстати, по духу меня очень связывает с Германией немецкая литература и, конечно, по характеру (романтик-идеалист) я очень близка к существовавшем в немецком романтизме направлении Sturm und Drang («Буря и натиск» — литературное движение в истории немецкой литературы 1767–1785 годов, связанное с отказом от культа разума в пользу предельной эмоциональности, — прим Woman.ru).
«Мир Гарри Поттера наяву»
После окончания московского вуза я «сбежала» учиться в Оксфорд. Внешняя сторона жизни в этом университете, которая попадает на фотографии в социальных сетях, — это мир книг о Гарри Поттере наяву: мантии, торжественные ужины при свечах, балы, библиотеки со средневековыми рукописями. Но это лишь внешняя оболочка, за которой скрываются совсем другие истории.
Оксфорд — совершенно удивительное место в том смысле, что на одногодичные магистерские программы туда без преувеличений приезжают студенты со всего мира (в Гарварде, например, иностранных учащихся гораздо меньше).
Поэтому в Оксфорде ребята живут по принципу «work hard — play hard»: стараются быть лучшими и в учебе, и успевать получить уникальный культурный опыт, завести как можно больше знакомств и, конечно же, отрываться по полной.
Встретить знакомого на дискотеке в час ночи, а потом его же — в три часа ночи в библиотеке — обычное дело. Постоянная жизнь на пределе очень непроста, какой бы заманчивой ни казалась со стороны. Поэтому в Оксфорде я закалила характер, терпение, воспитала рабочую этику и лучше поняла, чего хочу достичь в профессии. Как вы понимаете, такие перемены — из разряда тех, что даются нелегко. Но ни от одной из них я бы ни за что не отказалась.
Кстати, в работе мне помогают отчасти немецкие корни, отчасти американская профессиональная этика. Я пишу романы, записываю вебинары, учу писать прозу, работать с текстами и совсем недавно защитила докторскую диссертацию по культурологии в родном Гарварде. Официально доктор Брейнингер!
Немецкий дух
Несмотря на большую загруженность и частые переезды, я очень берегу семью, поддерживаю доверительные отношения с родными, всегда им помогаю. Мы все живем в разных странах, но это не мешает нам сохранять близость. Мы почти каждый день перезваниваемся, пишем друг другу: такие отношения в семье для меня крайне важны, это принципиальная позиция. Если я почувствую какие-то изменения, то для меня это будет знак, что где-то, в чем-то я ушла «не туда». Когда мир становится открытым до бесконечности, особенно важно сохранять минимальную дистанцию с теми, кого любишь.
С родными мы соблюдаем все немецкие рождественские и пасхальные ритуалы — от музыки до национальной кухни!
Как правило, в эти праздники все родственники собираются именно у нас дома. С самого утра начинается подготовка. Если это Рождество — то проходит она под звук рождественских гимнов. Меню, если верить бабушке, не сильно отличается от того, что готовили поволжские немцы-колонисты (куриный суп с лапшой, клецки, штрудель, сладкие гренки). Но что касается Пасхи, то в этот праздник в нашей семье сохранилась своя особенность, свое фирменное блюдо — особый пирог с крошкой Riewelkuchen, традиционный воскресный десерт у поволжских немцев, который готовила и моя прабабушка, и ее мама, и дальше, в глубь семейной истории.
Хотя каждый писатель — волк-одиночка, одновременно с этим я очень семейный человек. Люблю большие шумные праздники, тосты, детей, посиделки с родными за накрытым столом в Рождество или на Пасху и очень рада, что мой молодой человек эти ценности полностью разделяет.
Ольга Брейнингер — потомок поволжских немцев
Glocal girl
Мне кажется, что образ мышления, жестко завязанный на «границе», на подчеркивании различий, а не сходств, на делении на своих и чужих — понемногу уходит в прошлое. И события последних месяцев это наглядно демонстрируют: мы можем жить в разных странах, но мы боремся с одними проблемами, сталкиваемся с одинаковыми сложностями и отвечаем на одни и те же вопросы. При этом нужно знать свои корни, черпать из них силу и быть открытыми большому миру.
Сейчас для меня уже совсем неважно, в большей степени я немка или русская. Скорее, значение имеют мой жизненный опыт, знания, сознательно вылепленный характер.
Именно они делают меня тем, кто я есть, а не национальность. Но в то же время я чувствую, как во мне соединяются безумный, безграничный немецкий романтизм и стремление широкого русского характера мыслить глобально, огромными масштабами.
В этом плане мне очень симпатично современное понятие «glocal», совмещающее «global» и «local». С одной стороны, открытые границы и повышенная социальная мобильность, а с другой — сохранение культурного своеобразия и аутентичного опыта. В таком мире мне очень интересно жить.
Фото: Личный архив героини, Joseph Caruana, Jamshed K. Daroga, Александра Апарина, Анастасия Орлова