Стихи, лечащие душу

Прости, что непростительно
груба, упряма, зла,
но соль была просыпана,
просыпана была.
Она лежала, белая,
странней цветка в грязи,
а я не знала, бедная,
чем это нам грозит.
Наветами опутанный,
сидел ты за столом,-
опутанный, окутанный
чужим далеким злом.
Чему ты верил, глупенький,
поспешный суд верша?
Душа моя обуглена,
ободрана душа.
Ободрана, оболгана
сверчок едва живой!-
оболгана, обогнана
лживою молвой.
Еще смотрю просительно,
еще не все - дотла,-
но соль была просыпана,
просыпана была!
Осталась снежной горкою.
Навеки? До весны?
Слезы мои горькие,
мои пустые сны!
Золою боль присыпана.
Зола, как соль, бела...
Но -
соль
была просыпана,
просыпана была...

Римма Казакова

О Господи, конечно, все мы грешны,
живем, мельчась и мельтеша.
Но жаль, что, словно косточка в черешне,
затвердевает камешком душа.
Жаль, что ее смятенье слишком жестко,
что в нас бушуют кровь и плоть,
что грубого сомнения подростка
душа не в силах побороть.
И все затвердевает: руки - в слепок,
нога - в костыль и в маску - голова,
и, как рабыня в азиатских склепах,
одна душа живет едва-едва.

Давид Самойлов

Что делается
В механике,
И в химии,
И в биологии, -
Об этом знают лишь избранники,
Но, в общем, пользуются многие:
Излечиваются хворости,
Впустую сила мышц не тратится...

Но где-то на пределе скорости,
Где бешена частиц сумятица,
Ворочается зверь искусственный,
Ворчит, добычи ищет он,
Зверь механический, бесчувственный,
Детально выморен и высчитан.

Чтоб не сожрал он ваши домики
Со всеми вашими надеждами,
Остерегайтесь быть невеждами
В политике
И в экономике.
л.Мартынов

ДЕКАБРЬСКАЯ СКАЗКА

Мы слишком молоды, чтобы простить
Тому, кто в нас развеял чары.
Но, чтоб о нем, ушедшем, не грустить,
Мы слишком стары!

Был замок розовый, как зимняя заря,
Как мир - большой, как ветер - древний.
Мы были дочери почти царя,
Почти царевны.

Отец - волшебник был, седой и злой;
Мы, рассердясь, его сковали;
По вечерам, склоняясь над золой,
Мы колдовали;

Оленя быстрого из рога пили кровь,
Сердца разглядывали в лупы...
А тот, кто верить мог, что есть любовь,
Казался глупый.

Однажды вечером пришел из тьмы
Печальный принц в одежде серой.
Он говорил без веры, ах, а мы
Внимали с верой.

Рассвет декабрьский глядел в окно,
Алели робким светом дали...
Ему спалось и было все равно,
Что мы страдали!

Мы слишком молоды, чтобы забыть
Того, кто в нас развеял чары.
Но, чтоб опять так нежно полюбить -
Мы слишком стары!

М. Цветаева

Весь мир, это небо и море
И дождь, серебристый, звенящий
Весь мир замутился от горя
И кажется ненастоящим.
А мы ведь когда-то любили,
Писали стихи, танцевали,
Цветы у порога растили,
И миловали, и карали,
Прощали и сами просили
Прощенья за жест неуместный...
Мы были живыми! Мы - были...
А кем - вспоминать бесполезно...
Над нами лишь серое небо
Огромно, как наша усталость.
И дождь шелестит. И нелепо
Держаться за то, что осталось.
Нас где-то вдали еще помнят.
Быть может, о нас даже плачут...
Для пленников вод этих темных
Что вся Поднебесная значит?
Да полно! Ужели мы люди?
Молчат и сердца и рассудки
Нас скоро на свете не будет,
Наверно, уже через сутки.
А нам - все равно. Мы - усталость.
Мы сумрачней вод этих хмурых.
У нас ничего не осталось.
Мы входим в залив Дан-но-Ура.

Ацумори.

Яблоки дороги
нынче, Адам:
очередь в городе,
цены на рынке.
И надоело:
один джонатан...
Бедная Ева:
в лице – ни змеинки.

Александр Величанский

Я очень тоскую,
Я б выискать рад
Другую такую,
Чем ехать назад.

Но где же мне руки
Такие же взять,
Чтоб так же в разлуке
Без них тосковать

Где с тою же злостью
Найти мне глаза,
Чтоб редкою гостьей
Была в них слеза?

Чтоб так же смеялся
И пел ее рот,
Чтоб век я боялся
Что вновь не придет

Где взять мне такую,
Чтоб все ей простить,
Чтоб жить с ней, рискуя
Недолго прожить?

Чтоб с каждым рассветом,
Вставая без сна,
Таким же отпетым
Бывать, как она.

Чтоб, встретясь с ней взглядом
В бессонной тиши,
Любить в ней две рядом
Живущих души.

Не знать, что стрясется
С утра дотемна,
Какой обернется
Душою она.

Я, с нею измучась,
Не зная, как жить,
Хотел свою участь
С другой облегчить.

Но чтобы другою
Ее заменить,
Вновь, точно такою
Должна она быть;

А злой и бесценной,
Проклятой, - такой
Нет в целой вселенной
Второй под рукой

Константин Симонов.

БАЛЛАДА ПОЭТА или ПОДРАЖАНИЕ БЕРНСУ

Прошел я всю школу
У слабого пола
И много узнал по пути:
Улыбка и песня
Не стоят ни пенса,
За большее – надо платить!

Сбегаются взоры
К корсета узорам,
Милорд, не спешите за ней!
Важна для поэта
Не форма корсета,
Его содержанье важней!

Поэму ценю я
Лишь в три поцелуя,
Один поцелуй за сонет,
И, право, для дамы,
Не жаль эпиграммы,
Когда она скажет мне "нет"!

И если вдруг, крошка,
Я стукну в окошко,
Не стоит тревожить родных.
Вдруг явится мама,
Почтенная дама,
А где мне взять сил для двоих?

Олег Ладыженский

Как руки мои постарели!
Как руки мои постарели!
А мало месили-стирали,
И землю не рыли в апреле,
И нет бы играть на рояле...
А все-таки вот - постарели.

Я выйду на свет из подъезда,
Где темные грозди лиловы,
И школьники большеголовы,
И нет неуместному места...
Но я постою у подъезда.

Такая - в растерзанном шарфе!
(А нет бы - на скрипке, на арфе...)
Бог,
выпимши,
лепит ошибки.
А вышло: ни тяпки, ни скрипки...

- Спасибо вам всем за улыбки!

Бек Татьяна

Все глуше музыка души,
все звонче музыка атаки.
Но ты об этом не спеши:
не обмануться бы во мраке,
что звонче музыка атаки,
что глуше музыка души.

Чем громче музыка атак,
тем слаще мед огней домашних,
и это было только так
в моих скитаниях вчерашних:
тем слаще мед огней домашних,
чем громче музыка атак.

Из глубины ушедших лет
еще вернее, чем когда-то --
чем громче музыка побед,
тем горше каждая утрата,
еще вернее, чем когда-то,
из глубины ушедших лет.

И это все у нас в крови,
хоть этому не обучали:
чем чище музыка любви,
тем громче музыка печали,
чем громче музыка печали,
тем выше музыка любви.

1985

Булат Окуджава

Что же ты, дружок, вздыхаешь,
Что ты куришь по три пачки?
Ты ведь ясно понимаешь:
Это дама без собачки.
Да, увы, тебе понятно --
Не о том она хлопочет
И собачку, вероятно,
Завести и не захочет.
Словом, ты уже отчасти
Разобрался в милой даме:
Просыпаешься от счастья
И несешься за цветами...

Борис Заходер

На длинных нерусских ногах
Стоит, улыбаясь некстати,
А шерсть у него на боках
Как вата в столетнем халате.

Должно быть, молясь на восток,
Кочевники перемудрили,
В подшерсток втирали песок
И ржавой колючкой кормили.

Горбатую царскую плоть,
Престол нищеты и терпенья,
Нещедрый пустынник-господь
Слепил из отходов творенья.

И в ноздри вложили замок,
А в душу – печаль и величье,
И верно, с тех пор погремок
На шее болтается птичьей.

По Черным и Красным пескам,
По дикому зною бродяжил,
К чужим пристрастился тюкам,
Копейки под старость не нажил.

Привыкла верблюжья душа
К пустыне, тюкам и побоям.
А все-таки жизнь хороша,
И мы в ней чего-нибудь стоим.

Арсений Тарковский

Ты белые руки сложила крестом,
лицо до бровей под зеленым хрустом,
ни плата тебе, ни косынки –
бейсбольная кепка в посылке.
Износится кепка — пришлют паранджу,
за так, по-соседски. И что я скажу,
как сын, устыдившийся срама:
«Ну вот и приехали, мама».

Мы ехали шагом, мы мчались в боях,
мы ровно полмира держали в зубах,
мы, выше чернил и бумаги,
писали свое на рейхстаге.
Свое — это грех, нищета, кабала.
Но чем ты была и зачем ты была,
яснее, часть мира шестая,
вот эти скрижали листая.

Последний рассудок первач помрачал.
Ругали, таскали тебя по врачам,
но ты выгрызала торпеду
и снова пила за Победу.
Дозволь же и мне опрокинуть до дна,
теперь не шестая, а просто одна.
А значит, без громкого тоста,
без иста, без веста, без оста.

Присядем на камень, пугая ворон.
Ворон за ворон не считая, урон
державным своим эпатажем
ужо нанесем — и завяжем.

Подумаем лучше о наших делах:
налево — Маммона, направо — Аллах.
Нас кличут почившими в бозе,
и девки хохочут в обозе.
Поедешь налево — умрешь от огня.
Поедешь направо — утопишь коня.
Туман расстилается прямо.
Поехали по небу, мама.

Денис Новиков

Забери меня в детство, мама!
Не хочу этой жизни взрослой.
А вплетай мне ромашки в косы.
На душе залечи мне шрамы...

Я устала здесь, если честно.
Просто так обними за плечи
И к груди прижимай покрепче,
Забери меня, мама, в детство.

В этот двор, где скрипят качели,
Где асфальт изрисован мелом,
Где дышалось легко и смело,
Где задорно носился велик.

Там быстрей заживали раны,
Ведь сбивались порой коленки.
На обед молоко и гренки...
Позови меня в детство, мама!
Надежда Шабленко

ПРОЩАНИЕ С ОСЕНЬЮ
Осенний холодок.
Пирог с грибами.
Калитки шорох и простывший чай.
И снова
неподвижными губами
короткое, как вздох:
«Прощай, прощай.»

«Прощай, прощай...»
Да я и так прощаю
все, что простить возможно,
обещаю
простить и то, чего нельзя простить.
Великодушным я обязан быть.

Прощаю всех, что не были убиты
тогда, перед лицом грехов своих.
«Прощай, прощай...»
Прощаю все обиды,
обеды
у обидчиков моих.

Прощай...»
Прощаю, чтоб не вышло боком.
Сосуд добра до дна не исчерпать.
Я чувствую себя последним богом,
единственным умеющим прощать.

«Прощай, прощай...»
Старания упрямы
(знать, мне лишь не простится одному),
но горести моей прекрасной мамы
прощаю я неведомо кому.
«Прощай, прощай...» Прощаю,
не смущаю
угрозами,
надежно их таю.
С улыбкою, размашисто прощаю,
как пироги,
прощенья раздаю.

Прощаю побелевшими губами,
покуда не повторится опять
осенний горький чай
пирог с грибами
и поздний час -
прощаться и прощать.
Булат Окуджава

онстантин Ваншенкин.

НАДПИСЬ, ВЫСЕЧЕННАЯ НА КАМНЕ В ГОРАХ

Упаси вас бог познать заботу -
Об ушедшей юности тужить,
Делать нелюбимую работу,
С нелюбимой женщиною жить.

Н.Н. ГОНЧАРОВОЙ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Здесь похоронена Ланская...
Снега некрополь замели,
А слух по-прежнему ласкает
Святое имя "Натали".
Нам каждый день ее был дорог,
До той трагической черты,
До Черной речки,
За которой настало время суеты...
Как странно, что она - Ланская..
К чему былое ворошить?
Одна осталась, молодая,
С детьми, а надо было жить...
И все же как-то горько это.
Не знаю, чья уж здесь вина,
Что для живых любовь поэта Так от него отдалена...
(А. Дементьев)

Что делать! Душа у меня обнищала
И прочь ускользнула.
Я что-то кому-то наобещала
И всех обманула.
Но я не нарочно, а так уж случилось,
И жизнь на исходе.
Что делать! Душа от меня отлучилась
Гулять на свободе.
И где она бродит? Кого повстречала?
Чему удивилась?...
А мне без нее не припомнить начала,
Начало забылось.

Мария Петровых

Гарики на каждый день
Носишь радостную морду
и не знаешь,что позор –
при таких широких бедрах
– такой узкий кругозор.

Стало тише мое жилье,
стало меньше напитка в чаше,
это годы берут свое,
а у нас отнимают наше.
Игорь губерман

Я многому научен стариками,
которые все трезво понимают
и вялыми венозными руками
спокойно свои рюмки поднимают.
И.губерман

Среди чистейших жен и спутников,
среди моральнейших людей
полно несбывшихся преступников
и неслучившихся *****.

Вон либерал во все копыта
летит к амбару за пайком;
кто ест из общего корыта,
не должен ср.ть в него тайком.

из ПЭ сразу Губермана узнала )
хотя неоднозначное творчество, да

Старая, спасибо за многолетнюю ветку )

Спасибо за добрые слова, жалко что жизнь откидывает нас на 5-6-7 страницы форма и молодежь нас совсем не читает, хотя бы из любопытства, и школа не дает им хорошую литературу . Так что постите сюда хорошую поэзию чащею)))) еще раз спасибо!

и вам спасибо )
а молодежь...жаль конечно , что советская система обучения канула в Лету

Не пуля, так сплетня
их в гроб уложила,
не с песней, а с петлей
их горло дружило.

И пули свистали,
как дыры кларнетов,
в пробитые головы
лучших поэтов.

Их свищут метели.
Их пленумы судят.
Но есть Прометеи.
И пленных не быдет.

Несется в поверья
верстак под Москвой.
А я подмастерье
в его мастерской.

Свищу, как попало,
и так и сяк.
Лиха беда начало.
Велик верстак.
Андрей Вознесенский

"Свисаю с вагонной площадки,
прощайте,

прощай мое лето,
пора мне,
на даче стучат топорами,
мой дом забивают дощатый,
прощайте,

леса мои сбросили кроны,
пусты они и грустны,
как ящик с аккордеона,
а музыку - унесли,

мы - люди,
мы тоже порожни,
уходим мы,
так уж положено,
из стен,
матерей
и из женщин,
и этот порядок извечен,

прощай, моя мама,
у окон
ты станешь прозрачно, как кокон,
наверно, умаялась за день,
присядем,

друзья и враги, бывайте,
гуд бай,
из меня сейчас
со свистом вы выбегайте,
и я ухожу из вас,

о родина, попрощаемся,
буду звезда, ветла,
не плачу, не попрошайка,
спасибо, жизнь, что была..."
Андрей Вознесенский

Любите при свечах,
танцуйте до гудка,
живите - при сейчас,
любите - при когда?

Ребята - при часах,
девчата при серьгах,
живите - при сейчас,
любите - при Всегда,

прически - на плечах,
щека у свитерка,
начните - при сейчас,
очнитесь - при всегда.

Цари? Ищи-свищи!
Дворцы сминаемы.
А плечи все свежи
и несменяемы.

Когда? При царстве чьем?
Не ерунда важна,
а важно, что пришел.
Что ты в глазах влажна.

Зеленые в ночах
такси без седока...
Залетные на час,
останьтесь навсегда...
Сергей Никитин

Я мечтала о морях и кораллах.
Я поесть хотела суп черепаший.
Я шагнула на корабль, а кораблик
оказался из газеты вчерашней.

То одна зима идет, то другая.
За окошком все метель завывает.
Только в клетках говорят попугаи,
А в лесу они язык забывают.

А весною я в разлуки не верю,
И капели не боюсь моросящий.
А весной линяют разные звери.
Не линяет только солнечный зайчик.

У подножья стали горы - громады.
Я к подножию щекой припадаю.
Но не выросла еще та ромашка,
На которой я себе погадаю.

Новелла Матвеева

На скамейке аэродрома,-
Я - дома.
Домодедово - тоже дом.
А чужие квартиры - лиры,
И скамейки - они квартиры,
Замечательные притом.

Я обожаю пропадать,
В дома чужие попадать,
С полузнакомыми сидеть,
В их лица праздные глядеть.

Скамейки бывают печальные,
Зеленые, снежные, спальные.
Скамейки бывают из кожи,-
Из кожи - они подороже.

Скамейки бывают из жести,-
Но тело и душу уместят.
В Домодедово - красиво,
Домодедову - спасибо.
Геннадий Шпаликов

Даже те, кому осталось, может,
Пять минут глядеть на белый свет,
Суетятся, лезут вон из кожи,
Словно жить еще им сотни лет.

А вдали в молчанье стовековом
Горы, глядя на шумливый люд,
Замерли, печальны и суровы,
Словно жить всего им пять минут.
Расул Гамзатов

Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.

"Команда, во фронт! Офицеры, вперед!"
Сухими шагами командир идет.

И слова равняются в полный рост:
"С якоря в восемь. Курс - ост.

У кого жена, брат -
Пишите, мы не придем назад.

Зато будет знатный кегельбан".
И старший в ответ: "Есть, капитан!"

А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.

"Не все ли равно,- сказал он,- где?
Еще спокойней лежать в воде".

Адмиральским ушам простукал рассвет:
"Приказ исполнен. Спасенных нет".

Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
Николай тихонов

Я помню сырую комнату с огромной дымящей печью,
Где на одну стипендию мы жили с тобой вдвоём.
Пустую и темноватую, обжитую, человечью,
С любительской фотографией на старом столе твоём.

Беззубые наши вилки, погнутые наши ложки.
На крашеном подоконнике от чайника круглый след.
Я даже припоминаю вкус холодной картошки
И давнишних рыбьих консервов противный томатный цвет.

Я помню тебя тогдашнего, родные твои привычки.
Как ты меня окликаешь, глаза приоткрыв едва.
Как ты грызёшь папиросы, как ты ломаешь спички,
Как говоришь глуховато ласковые слова.

И свет той бессонной ночи, томящий и мутноватый.
В портфель запихавши вещи, я тихо ушла поутру.
Первую гололедицу посыпал песок красноватый,
И замерзали слёзы на ледяном ветру.

Одно только я забыла:
За что я тебя любила.
МАргарита Алигер

Если было б мне теперь
Восемнадцать лет,
Я охотнее всего
Отвечала б: нет!

Если было б мне теперь
Года двадцать два,
Я охотнее всего
Отвечала б: да!

Но для прожитых годов,
Пережитых лет,
Мало этих малых слов,
Этих "да" и "нет".

Мою душу рассказать
Им не по плечу.
Не расспрашивай меня,
Если я молчу.
МАргарита Алигер

Смеясь, ликуя и бунтуя,
В своей безвыходной тоске,
В Махинджаури, под Батуми,
Она стояла на песке.

Она была такая гордая -
Вообразив себя рекой,
Она входила в море голая
И море трогала рукой.

Освободясь от ситцев лишних,
Так шла и шла наискосок.
Она расстегивала лифчик,
Чтоб сбросить лифчик на песок.

И вид ее предплечья смутного
Дразнил и душу бередил.
Там белое пошло по смуглому,
Где раньше ситец проходил.

Она смеялася от радости,
В воде ладонями плеща,
И перекатывались радуги
От головы и до плеча.
Бэлла Ахмадулина

Говорят, мы мелко пашем,
Оступаясь и скользя.
На природной почве нашей
Глубже и пахать нельзя.

Мы ведь пашем на погосте,
Разрыхляем верхний слой.
Мы задеть боимся кости,
Чуть прикрытые землей.
Варлам Шаламов

Бог семейных удовольствий,
Мирных сценок и торжеств,
Ты, как сторож в садоводстве,
Стар и добр среди божеств.

Поручил ты мне младенца,
Подарил ты мне жену,
Стол, и стул, и полотенце,
И ночную тишину.

Но голландского покроя
Мастерство и благодать
Не дают тебе покоя
И мешают рисовать.

Так как знаем деньгам цену,
Ты рисуешь нас в трудах,
А в уме лелеешь сцену
В развлеченьях и цветах.

Ты бокал суешь мне в руку,
Ты на стол швыряешь дичь
И сажаешь нас по кругу,
И не можешь нас постичь!

Мы и впрямь к столу присядем,
Лишь тебя не убедим,
Тихо мальчика погладим,
Друг на друга поглядим.
Алекснадр Кушнер

Нелюдские гласы басов,
Теноров немужские напевы -
Не люблю я таких голосов.
Девки лучше поют, чем девы.
Я люблю не пенье, а песню,
И не в опере, в зальную тьму -
В поле, в поезде, в дали вешней,
В роте и - себе самому.
Борис Слуцкий

В шесть часов вечера ,после войны.

Убили самых смелых, самых лучших,
А тихие и слабые - спаслись.
По проволоке, ржавой и колючей,
Сползает плющ, карабкается ввысь.
Кукушка от зари и до зари
Кукует годы командиру взвода
И в первый раз за все четыре года
Не лжет ему, а правду говорит.

Победу я отпраздновал вчера.
И вот сегодня, в шесть часов утра
После победы и всего почета -
Пылает солнце, не жалея сил.
Над сорока мильонами могил
Восходит солнце,
Не знающее счета.
Борис Слуцкий

В доме должны быть ковры на паркете
и с оглушительным боем часы.
В доме должны быть собаки и дети –
тихие, очень красивые дети
и добродушные шумные псы.

Шляпы с большими полями и трости
в доме должны быть, а также зонты.
В доме должны быть нечастые гости –
званые, пьющие, милые гости,
что в обращении будут просты.

С маленькой лестницей библиотека
в доме должна быть. Седые тома.
Чтоб у живущего там человека,
самого крохотного человека,
пища была ещё и для ума.

В доме должны быть живые букеты –
шёлково льнущие к пальцам цветы.
В доме на стенах должны быть портреты.
тех, кто там жил, дорогие портреты.
Дом словно слеп, если стены пусты.

В доме должны быть уют и укромность.
Каждому свой небольшой закуток.
. . . . . . . . . . . . . . .

Мне рассказала об этом Бездомность.
Я-то сама... далеко не знаток.

Брандукова Ирина

Чистые пруды

Все, что будет со мной, знаю я наперед,
Не ищу я себе провожатых.
А на Чистых прудах лебедь белый плывет,
Отвлекая вагоновожатых.

На бульварных скамейках галдит малышня,
На бульварных скамейках - разлуки.
Ты забудь про меня, ты забудь про меня,
Не заламывай тонкие руки.

И я смеюсь пузырем на осеннем дожде,
Надо мной - городское движенье.
А всё круги по воде, все круги по воде
Разгоняют мое отраженье.

Всё, чем стал я на этой земле знаменит, -
Темень губ твоих, горестно сжатых...
А на Чистых прудах лед коньками звенит,
Отвлекая вагоновожатых.
А на Чистых прудах лед коньками звенит,
Отвлекая вагоновожатых.
А. Городницкий

Анна Ярославна
Над Днепром и над Софией славной
Тонкий звук проносится легко,
Как же, Анна, Анна Ярославна,
Ты живёшь от дома далеко!

До тебя не так легко добраться,
Не вернуть тебя уже домой,
И тебе уж не княжною зваться -
Королевой Франции самой.

Небо низко, сумрачно и бледно,
В прорези окна ещё бледней,
Виден город - маленький и бедный, -
И река - она ещё бедней.

На рассвете дивами вставали
Облака и отступала мгла,
Будто там на облаках пылали
Золотой Софии купола.

Неуютно, холодно и голо,
Серых крыш унылая гряда,
Что тебя с красой твоей весёлой,
Ярославна, привело сюда?

Из блестящих киевских покоев,
От друзей, с какими говоришь
Обо всём высоком мирострое,
В эту глушь, в неведомый Париж?

Может, эти улицы кривые
Лишь затем сожгли твою мечту,
Чтоб узнала Франция впервые
Всей души славянской красоту!

Н.Тихонов

Из разных отрезков жизни своей
Лоскутное шью одеяло,
Над каждым кусочком свой взгляд задержу,
Чтобы поменьше линяло.

Вот горечь разлуки, вот радости встреч,
Сшитые из ожиданий,
Вот ночь у костра и весёлый смех,
Вот грусть твоего молчания…

И как далеко не увёз бы меня
Судьбы сумасшедший поезд,
Вечером, прежде чем засыпать,
С головой одеялом накроюсь.

Ольга Стадольник

У нищих прошу подаянья,
Богатым сама подаю,
И входит второе дыханье
В охриплую глотку мою:

Подайте мне ваше терпенье
На паперти жизни стоять
И посохом щупать ступени
Земли, отступающей вспять!

Подайте мне дар беззащитный
Угадывать издалека
Дающих в толпе ненасытной, –
Да не оскудеет рука!

Подайте мне вашу беспечность
Не думать, не знать наперёд
И, кружку подставив под вечность,
Отведывать медленный мёд!

Бесчувственные к оплеухам
И милостивые к грехам,
Подайте, блаженные духом,
А я ненасытным подам!
Инна Лиснянская

Ты снова в путь. Ну что же, с богом!
Пиши, звони, не забывай.
Давай, присядем на дорогу:
"Не уезжай! Не уезжай!"

Салют, пока, привет, счастливо,
Ариведерчи и гуд бай,
А в сердце криком молчаливым:
"Не уезжай! Не уезжай!"

О, как нелёгок путь идущих.
Тернист, врагу не пожелай.
Но больше боли в жизни ждущих
В простых словах - не уезжай!

И ждать я стану на пороге,
И ты меня не забывай
Хоть первых пять минут в дороге:
- Не уезжай! Не уезжай!

И в каждом миге, в каждом звуке
О, память, будь, не умирай!
Звучит в колёсном перестуке:
"Не уезжай! Не уезжай!"

Юлия Борисова