ЯЙЦЕКЛЕТКИ ЗАДОРОГО
Нередко именно донорские яйцеклетки становятся единственной и последней возможностью для женщины забеременеть самостоятельно или с помощью суррогатной матери. Донорские яйцеклетки — предмет купли-продажи, они стоят очень дорого, и их получение и расходование практически невозможно учесть.
«В среднем за процедуру у донора бывает изъято 5–10 яйцеклеток. Максимум за все женщина получит порядка тысячи долларов. Далее в большинстве случаев этот биологический материал идет на экспорт от 2 до 10 тысяч евро за единицу товара в зависимости от качества, — на условиях анонимности согласился прокомментировать ситуацию юрист, занимающийся этой темой. — Даже если ооцит (женская половая клетка до момента созревания) удастся продать за минимальные 4 тысячи евро и будет выбраковка 25%, то только на одной пациентке клиника сможет получить чистую прибыль в несколько десятков тысяч евро. При этом проверить, сколько конкретно биоматериала изъяли и потом продали, невозможно».
В отличие от мужских половых клеток, которые регулярно образуются заново, новорожденная девочка уже появляется на свет примерно с двумя миллионами ооцитов. То есть можно сказать, что все будущие дети уже находятся в женском организме с самого ее рождения. К началу менструаций остается примерно 1/5 их часть: 400 000 — 500 000 ооцитов. Мы не молодеем. Наши яйцеклетки тоже. После 35 лет снижение их качества и появление возможных дефектов стремительно нарастает. Поэтому доноры, особенно для возрастных бесплодных женщин, весьма востребованы.
Понятно, что донор должна также понимать, что яйцеклетка, которую она продает, в перспективе может стать ее собственным малышом, которого она так никогда и не увидит. Но вряд ли об этом задумываются девушки, которые приходят на эту программу, — чаще всего это студентки или молодые мамы. И уж точно они не знают, что их могут обмануть или изъять яйцеклетки без согласия.
И тут доказать злой умысел практически невозможно. Особенно если пострадавшая — гражданка другого государства.
Амине (имя изменено) 27 лет. У нее две дочки, они на родине с мамой. С супругом отношения не сложились. Такое сплошь и рядом в Таджикистане сейчас. Муж не чувствует ответственности за жену, мало зарабатывает. В Россию Амина приехала с надеждой, что удастся самой накопить на свой угол. Но оказалось, что это очень большие деньги. Хозяйка, на которую до этого трудилась Амина, была хорошая, и работа спокойная — няней, но на квартиру так не набрать.
«Встретила свою землячку, она беременна. Хотя никакого мужа у нее нет, я же знаю. Она мне сказала, что работает суррогатной мамой для богатых людей, я тоже так захотела. Это же не грех — помочь семье, которая хочет ребенка».
Как рассказала подруга, в клинике трудились их земляки — тоже из Таджикистана, понятно, что своим доверяешь больше.
«Врач меня осмотрела и сказала приходить после месячных, — рассказывает мне девушка. — Взяли анализы, похвалили за то, что я „чистая“, хорошая».
Пообещали, что все оформят потом. Ей надо было регулярно приходить на уколы в клинику. После процедур она чувствовала себя очень плохо, сильно поправилась, распух живот. «Но врач мне говорила, что так и должно быть».
Ехать в клинику было долго и муторно, надо было отпрашиваться из места, где Амина трудилась тогда, в клинике ей сказали, что ничего страшного. Она может поработать у них самих уборщицей. Не нужно будет тратить деньги на дорогу. Еще и шесть тысяч рублей обещали доплатить. Но тоже никак не оформили.
«То есть вы мыли полы, занимались тяжелым физическим трудом за копейки, в клинике, где из вас собирались сделать суррогатную мать, я вас правильно понимаю?» — удивляюсь я.
Однажды ей сказали, что предстоит хирургическая манипуляция под анестезией. Уже когда лежала на операционном столе, подбежала сотрудница с листком и ручкой: «Срочно подпиши, это разрешение на наркоз».
«Там было что-то написано мелкими буквами, мне показали, где нужно поставить свою фамилию. Я не прочитала, мне плохо было», — вздыхает девушка.
После второй операции, которая последовала вскоре за первой, у нее началось сильное кровотечение. Куда идти — она в России чужая, страховки нет, родных нет. Амина обратилась к бывшей работодательнице, та оказалась доброй женщиной и побежала с ней по поликлиникам, пытаясь хотя бы платно сделать УЗИ, чтобы было с чем идти в правоохранительные органы. Ведь явно, что произошло что-то странное и не по желанию Амины, которая истекала кровью.
«Никто не хотел связываться с этой темной историей, чтобы потом не привлекли в качестве свидетелей. В конце концов нам все же удалось получить письменное заключение в одной из больниц, что, скорее всего, имела место гиперстимуляция яичников, — рассказывает хозяйка. — Да, я сразу поняла, что, скорее всего, у нее могли забрать донорские яйцеклетки для каких-то своих целей. Что договор об этом она, вероятно, подписала на операционном столе, ничего не прочитав, и за все, что произошло, бедняжке Амине даже не заплатили».
У нас есть обращение в полицию, которое написала девушка. Из заявления:
«Прошу Вас, помочь мне, Амине М. Я пришла в клинику XXX … и анкету, чтобы стать суррогатной матерью, заполнила. Со мной заключили договор, и мне ничего не дали. Стали проводить анализы, и процедуры, и капельницы. Обещали мне заплатить за ребенка 1 000 000 рублей и во время беременности 40–45 тысяч рублей. На еду и на витамины. Дважды мне сделали наркоз и пункцию яйцеклеток, о чем я узнала от медработников после того, как у меня началось кровотечение. Меня пригласили на прием к врачу, которая отрицает медицинское вмешательство, угрожает…»
Грубое вмешательство, вероятнее всего, помогло спровоцировать развитие поликистоза — многочисленных кист яичников, вызывавших обильное кровотечение.
Посещение самой клиники для выяснения всех обстоятельств тоже ничего не дало. Персонал вел себя агрессивно, на вопросы не отвечали. «Мы в глаза эту девушку не видели, и она у нас никогда не работала уборщицей», — заявили сотрудники. Поди докажи, что это не так, если на руках никаких документов нет.
Сначала Амина была настроена очень решительно и хотела обязательно наказать виновных, вообще выяснить, что же с ней произошло. Но через несколько дней, когда я позвонила ей, говорила уже неуверенно.
— Я боюсь, что меня отправят на родину, если я жаловаться буду. Мне так и сказали, что могут начаться проблемы.
— Кто тебе сказал?
Молчок. Потом тихо-тихо так: «Я себя уже хорошо чувствую. Крови больше нет. Мне работать надо. Дочек поднимать надо. Понимаете?»
ХОТИТЕ СТАТЬ МАТЕРЬЮ? СУРРОГАТНОЙ.
В интернете можно найти десятки сайтов, где на совершенно законных основаниях девушкам и молодым женщинам предлагают стать донорами яйцеклеток. Все очень просто: заполняете виртуальную анкету, проходите медицинское обследование, которое оплачивают заказчики, если все замечательно, с вами заключают договор. На десяток элементарных вопросов ушло примерно семь минут времени. Паспортные данные не требуются. Назвать свое имя и фамилию обязательно, но на этом этапе никто и ничего не проверяет. Цвет глаз. Цвет волос. Рост и вес. Из самых, наверное, любопытных вопросов: хотите ли вы сами стать суррогатной матерью? Я написала, что мне 26 лет, без вредных привычек. Живу в Москве. Для себя решила, что, если будут спрашивать, зачем мне все это нужно, объясню, что сижу в декретном отпуске с ребенком и срочно требуются деньги. Перезвонили относительно быстро. Никаких откровений, слава богу, не понадобилось.
— После проведения медико-генетического обследования вам будет проведена стимуляция суперовуляции, — сообщила оператор по телефону.
— Что? Ничего не поняла, — притворилась я полной дурочкой.
— Будут назначены гормональные контрацептивы, чтобы одновременно созрели несколько яйцеклеток, — терпеливо объяснили на другом конце трубки. — Затем производится пункция яичников с целью получения яйцеклеток. Делают пункцию в стационаре, обычно под общим наркозом. Это не больно. Гонорар выплачивается после окончания.
— А как я узнаю, сколько клеток у меня изъяли — ведь каждая стоит денег. Вдруг у меня больше возьмут, чем думали? Мне за каждую заплатят?
— Вам заплатят от 70 до 90 тысяч рублей по договору. Независимо от того, сколько клеток получилось. Но обычно это 4–5.
— А это не опасно для здоровья, говорят, климакс может раньше наступить? Или кровотечение начаться, — войдя в роль, поинтересовалась я.
— Девушка, протокол стимуляции ЭКО не влияет на фертильное здоровье женщины. Никак. Проводятся многочисленные исследования по всему миру, есть ли какие-то возможные отсроченные побочные эффекты стимуляции яичников. Их нет. Как и нет возможной связи с онкологией, — женщина-оператор говорила спокойно, но было понятно, что она начинает терять терпение.
С одной стороны, если решилась на эту процедуру и хочешь денег — так не морочь людям голову. Я пообещала еще подумать и положила трубку. Понятно было, что если что-то пойдет не так, то обычная пациентка ничего и не докажет. С кем она будет судиться? С юристами и врачами, которые в пять минут ей объяснят профессиональными терминами, что она не права и что сама на все подписалась.
Сколько таких обманутых Амин ходит по Москве — кто знает? Зачем были нужны ее яйцеклетки, если вмешательство, которое ей было проведено, действительно связано с ними? Использовали ли их как донорские? Отправили ли за границу? Возможно, распорядились как-то еще? Все-таки девушка достаточно своеобразной восточной внешности, спрос на которую, по крайней мере, здесь, в России, с преобладающим славянским населением, не может быть слишком большим. В любом случае беззащитная Амина не выбирала того, что с ней произошло, ей манипулировали втемную и даже не расплатились за это.
«Эти истории еще раз доказывают, что надо срочно возвращать государство в сферу контроля за применениями вспомогательных репродуктивных технологий. Еще когда разрабатывался проект закона о запрете суррогатного материнства для иностранцев, вскрылась целая серия мошеннических действий в отношении уже российских граждан. И стало понятно, что в отрасли нужно немедленно наводить порядок. Должным образом этот рынок не контролируется. Хранение ооцитов, контроль за тем, как они используются, дарение тех же эмбрионов, наследование. Такое впечатление, что речь идет об обычном товаре, а не о людях, — говорит ответственный секретарь Гиппократовского медицинского форума Инна Ямбулатова. — Конечно, нужно защищать интересы женщин и репродуктивный потенциал нашей нации, а также права государства как субъекта демографической политики».
Фото: Shutterstock/Fotodom.ru