Спас рожениц «проклятой больницы» и научил врачей мыть руки: дело Игнаца Филиппа Земмельвейса

Во время защиты своей докторской работы Игнац Филипп Земмельвейс произнес громкую фразу: «Ничто в руках врача не может стать ядом». Тогда талантливый медик еще не знал, что он очень ошибается.

Акушерская клиника Клейна, ставшая могилой для многих женщин

После окончания учебы уроженец Венгрии поступил на службу старшим ординатором в один из двух самых известных родильных дом в Вене — при Венском университете. Вторая всегда работала в штатном режиме, а вот первую называли чертовым местом. Там одна за одной погибали женщины от родильной лихорадки, которой никто из специалистов уже не удивлялся.

Однажды Земмельвейс увидел душераздирающую сцену. Одна из рожениц на коленях просила докторов не приближаться к ней. Она обещала, что все сделает сама, помогать ей не нужно. Позднее эти истории стали повторяться, и не важно какой национальности была пациентка — бросались к ногами и молили о пощаде венгерки, словачки и австрийки.

Славилась эта больница не только высокой смертностью, но и большим наплывом новичков. В отделение часто отправляли студентов, за которыми нужно было тщательно следить. Только вот заниматься ими никто в особенности не желал, а потому и за выполняемой ими работой почти не смотрели.

Возвращаясь к вопросу смертности, то он раз от раза поднимался на внутрибольничных конференциях. Одни предполагали, что все дело в самом обыкновенном проклятом месте, на котором построена клиника. Другие же настаивали: все дело в погоде. Многие доктора говорили о том, что в определенные аномалии рожениц необходимо осматривать дополнительно. Не менее популярной была и версия, что особенно впечатлительные, изначально попадая в отделение, запугивали себя. От стресса они недоедали, а потому слабость вполне могла стать одной из причин массовой смертности.

Попытки добраться до истины

Тем не менее ни одно из предположений не устраивало нового ординатора. Игнац Филипп долгие часы проводил в морге, вскрывая женщин, с которыми еще недавно мило беседовал. Он внимательно осматривал внутренности и пытался понять, что же на самом деле погубило несчастных. Все органы были поражены той самой горячкой, которая, впрочем, стала уже совершенной нормой в их родильном доме.

Вечерами он сидел за книгами и исследовал бумаги, сравнивал данные и анализировал различные факторы, влияющие на смерть рожениц. Благодаря долгим сопоставлениям ему удалось выяснить, что в одной из ближайших больниц, где также отмечалась высокая смертность, большую часть медицинского персонала представляли не слишком опытные выпускники. Эта теория как раз и стала частью большого и сложного пазла.

Земмельвейс изменил порядок смены простыней и раздачи лекарства, предполагая, что смертельная инфекция может также распространяться по отделению. Он предложил переносить рожениц на носилках, чтобы те не напрягались после родов и максимально комфортно добирались до палаты, а также изменил их рацион. Несмотря на такие нововведения смертность продолжала увеличиваться.

Тогда он решил проконсультироваться с другим врачом — чехом Йозефом Шкоде. Медик был влиятельной персоной в своих кругах, а потому, внимательно изучив предоставленную Игнацем Филиппом информацию, немедленно собрал официальную комиссию. Увы, в их расследовании вмешался владелец клиники доктор Клейн, который приложил все усилия для того, чтобы замять проблему и не допустить широкой огласки.

Тем временем смертность стремительно росла. Поняв, что выкрутиться уже не получится, Клейн вынес свой вердикт. По его мнению, главными виновниками страшной статистики являлись студенты и врачи неавстрийского происхождения. Таким образом он смог избавиться от Земмельвейса, которого вместе с остальными студентами вскоре выдворили из клиники.

Ход конем

После увольнения медик вместе со своими экс-коллегами отправился в Венецию, чтобы восстановить силы и в спокойной обстановке вновь поразмышлять о причинах трагической статистики. Впрочем, как следует подлечить нервы им не удалось, ведь уже совсем скоро их пригласили обратно, поскольку клиника экстренно нуждалась в грамотных акушерах.

По возвращении Игнаца Филиппа ждал новый удар судьбы. Он узнал о смерти своего хорошего друга, чешского доктора Якоба Коллечка. И какой нелепой! Он вместе со студентом вскрывал тело, и внезапно юноша порезал врачу палец. Спустя несколько дней медик скончался от той же самой горячки, которая забрала жизни сотен рожениц. Это Земмельвейсу удалось выяснить благодаря отчету о вскрытии. Внутренности Коллечки выглядели абсолютно так же, как и у умерших исключительно от «родильной лихорадки» женщин.

Земмельвейс пришел к выводу, что студенты-медики переносили на руках трупный яд из морга к пациенткам и инфекция попадала к роженицам через родовые пути. Он понял, что это открытие позволит сохранить жизнь тысячам людей. Несмотря на то, что от сильного стресса у ординатора развивалось расстройство психики, Игнац Филипп понимал, что ему нужно срочно начинать действовать.

О гигиене

В Европе XIX века гигиене уделяли далеко не первостепенное значение. Тогда, прежде чем приблизиться к роженице, до скрипа руки мыли лишь англичане и повитухи. Для первых чистота тела была отражением чистых помыслов, а для вторых обыкновенным суеверием. Получалось, что почти все доктора и студенты клиники, выходя из морга, игнорировали эту базовую процедуру, либо же выполняли ее спустя рукава, едва касаясь мыла.

Методом проб и ошибок Земмельвейс разработал новый свод правил, который были обязаны соблюдать все медики клиники. Теперь им полагалось посещать морг и родильное отделение в разные дни, а перед осмотром женщин тщательно мыть руки в хлорированной воде с мылом и при необходимости вычищать ногти. Над каждой койкой теперь висел специальный лист, в котором следовала отмечаться всем врачам. Так поймать безответственного доктора в разы проще. Спустя время стало ясно, что все предпринятые Игнацом Филиппом меры были не напрасны. Смертность рожениц упала в десять раз.

Двоякое мнение и бесславная кончина

Позднее Земмельвейс начал оповещать об этой практике знакомых акушеров, а те рекомендовали эти меры остальным. К слову, в то время, пока многие доктора прислушивались к рекомендациям, другие категорически их игнорировали, заявляя, что это лишь суеверия, которая порочат честь врачей.

Как оказалось, авторитет последних был в разы сильнее, а потому вскоре репутация Игнаца Филиппа, как и карьера, покатились вниз. Устроиться на новое место ему не удавалось, поэтому он принял решение открыть частную клинику. Вскоре женился и стал отцом. Теперь он мог не переживать за жизнь своей супруги, которая еще недавно могла стать жертвой страшной горячки.

Несмотря на то, что вскоре к подобным методам безопасности пришли и ведущие специалисты из США и Великобритании, многие авторитетные лица Европы продолжали фактически травить Земмельвейса. Они присылали ему уничижительные письма, а нередко даже грозились расправой. Ответить своим недругам он решил обширным докладом. В нем содержались не только точные факты и цифры, но и ответные обвинения в сторону коллег. К слову, ничего хорошего из этого труда не вышло. Он напоминал лишь бессвязные предложения, поскольку Игнац Филипп довольно плохо владел немецким языком.

Вскоре его психическое расстройство обострилось до такой степени, что он стал предупреждать всех знакомых ему людей о неких врачах-убийцах, которые жаждут смерти женщин в роддомах. В конце концов Земмельвейс попал в психиатрическую клинику. Оттуда он неоднократно пытался сбежать, но все попытки были тщетны. Его подвергли самой передовой терапии, которая, впрочем, заключалась лишь в том, что мужчину держали связанным, поили слабительным и обливали ледяной водой. Когда Игнац Филипп начинал буйстовать, к нему применяли силу.

В 1865 году Земмельвейс скончался в возрасте сорока семи лет, а согласно обнаруженному в 1977-м протоколу вскрытия медика, выяснилось, что мужчина умер от сепсиса. Тем не менее на его теле были обнаружены обширные травмы мягких тканей, переломы костей и плеврит.

В последствии роль Земмельвейса в открытии асептики была официально признана во всем мире и начала активно использоваться на практике. Позднее его именем назвали Будапештский университет медицины, а в 1906 году в Будапеште медику установили памятник на средства, собранные докторами со всего мира. На нем выгравирована надпись: «Спасителю матерей».