Отец и мать подростков — вьетнамцы, но родились и выросли Нам и Дык в Москве. Папа давно вернулся на родину, мать воспитывала детей одна. Женщина была деловая, занималась торговлей, снимала комфортную квартиру. Сыновья были ее поддержкой и опорой: чтобы поднять их на ноги, она в свое время бизнес и затеяла. Но случилась пандемия коронавируса, женщина тяжело заболела, попала в больницу и умерла. Это было в 2020.
Нам и Дык даже проститься с матерью не смогли, тело женщины прямо из морга отправили во Вьетнам. То есть последний раз мальчики видели самого близкого человека, когда ее увозили на скорой.
Первое время за ребятами присматривала знакомая матери. Но потом она куда-то делась. И ребята остались одни. Старались жить как жили, никому о смерти мамы говорить не хотели, чтобы не попасть в детский дом.
Деньги на оплату квартиры были (у женщины остались накопления), старший заботился о младшем, вместе они ходили в магазин, готовили себе еду. Но через месяц об их горе стало известно в школе. Узнали одноклассники, родители и учителя. Огромную помощь оказал классный руководитель Нама.
— Ко мне обратилась группа родителей, одноклассников и классная руководительница, — рассказала Woman.ru уполномоченный по правам детей в Москве Ольга Ярославская. — Попросили помочь. Старшему тогда было 14, младшему 9… Они, конечно, не хотели переезжать из дома в приют. Но закон есть закон.
Так Нам и Дык оказались в соцучреждении, причем приют оказался на другом конце Москвы, что сразу обрубило все их социальные связи.
— Мало того, что в свою школу они не могли больше ходить, так еще и дистанционка. Оценки сильно упали, хотя оба брата были успешными учениками. Старший Нам вообще был хорошистом, — продолжает Ярославская.
Ольга Владимировна прониклась историей мальчиков. Навещала их в приюте, пыталась помочь.
— Конечно, у них был сильный стресс, но они такие, знаете, как маленькие Будды. Очень спокойные, умные, собранные, интеллигентные. В первую очередь я попыталась найти родственников, со слов ребят во Вьетнаме живет их родной отец.
Вскоре Ольга Ярославская вышла на связь с вьетнамской общиной. Дважды ездила к ним на встречу.
— Выяснилось, что с документами у детей был вообще ужас: ни миграционной карты, ни прописки, ничего. Фактически они нелегально все это время находились в России. Мы стали экстренно заниматься оформлением документов и параллельно искать родственников. Но никто из вьетнамской общины не захотел брать детей на воспитание.
После долгой переписки с посольством страны удалось выйти на связь с отцом. Но он прислал заявление, что от детей отказывается. У него там другая семья, другая жизнь. И вот так бывает… — говорит уполномоченный по правам ребенка в городе Москве.
Сироты, граждане другой страны, без статуса, без документов. Нама и Дыка могли даже депортировать на родину.
— Старший написал мне тогда письмо: «Мы родились и выросли в Москве. Толком не знаем вьетнамского и чувствуем себя русскими. На Родине я был один раз, а младший брат вообще ни разу. Пожалуйста, помогите сделать так, чтобы мы остались в России».
И аппарат уполномоченного вместе с органами опеки начал долгую процедуру оформления. Суды, новые документы, легализация… Весь этот процесс занял почти два года. В ноябре 2022-го суд Москвы официально присвоил детям статус сирот.
— Я приехала к ним в приют тогда с этой хорошей новостью. Сказала, что все, ребята, в гору мы с вами взобрались, теперь вас точно уже не депортируют. Надо решить, что делать дальше. Вы хотите в семью? Нам ответил, что ему уже семья не нужна, он взрослый. А вот младшему брату очень, и ради него он на все готов.
— Братья очень близки друг с другом?
— Они вообще как одно целое. Очень друг друга любят. Да и вообще они хорошие, открытые, добросердечные такие. Чувствуется, что мама в них очень много вложила. Я сама, признаться, очень прикипела к Наму и Дыку. Я дружу с ними, навещаю, делаю что могу, чтоб им жилось комфортно. И не только я. Когда было лето, всех детей из приюта отправляют отдыхать в лагерь, мальчики же были еще официально не оформлены сиротами, и им отдых не полагался. Но не сидеть же им все лето в городе одним, в приюте? Я попросила за них Департамент социальной защиты. В итоге два месяца мальчишки отдыхали вместе со всеми.
— На море?
— И на море тоже. А потом из приюта их перевели в другое учреждение семейного типа. Нам смог пойти в свою родную школу, ту, в которую ходил с 1-го класса и где у него есть друзья.
Что касается новой семьи, то сначала не задалось. Никто не откликнулся.
— Я снова приехала к ним, когда семья не нашлась, чтобы успокоить, подбодрить. Они же меня ждали. И, знаете, Нам сам стал меня успокаивать. «Не расстраивайтесь, я понимаю, что нас никто не возьмет, скорее всего. Потому что, во-первых, я взрослый, а подростков-сирот не очень-то хотят брать в семьи. Во-вторых, мы вьетнамцы и не граждане России, за нами нет ни копейки денег» (как гражданам Вьетнама, им ничего не полагается от государства. — прим. ред).
Ольга Ярославская разместила у себя в Телеграм-канале пост, где подробно рассказала о ребятах и их истории. Попросила репост. И нашлась семья, которая взяла парней под опеку.
Ольга Владимировна по-прежнему с ними на связи.
— Нам сейчас заканчивает девятый класс. Очень хорошо учится. Думал идти в колледж, но я спросила: «А мама как хотела? В 10–11-й? Вот и иди!»
Ярославская перед отъездом передала детям вещи погибшей матери. Все, что хранилось у вьетнамской общины. Там фото, четки, одежда. Все это очень ценно для них как память.
— Младший брат до сих пор иногда тоскует по маме. С ними работают психологи, потому что они же по сути не отгоревали свое, не оплакали маму. Сначала скрывали, пытались жить взрослой жизнью, потом приют, детские дома, суды, адаптация в новой семье. Но настрой у них уже хороший, все-таки они дома, в семье, где их любят, понимают и помогают.
Еще больше новостей в нашем
Shutterstock/FOTODOM