Ольга Акимова с сыном
«А где же папа детей?» — этот комментарий в блоге Ольги Акимовой встречается чаще других. 30-летняя блогер не обижается на любопытство и уж тем более не испытывает чувство неловкости, ведь для себя она приняла решение никогда не скрывать, что сын и дочь у нее родились от доноров спермы. Отцов сына и дочки она никогда не видела в глаза, и вряд ли ей представится возможность с ними познакомиться. Но дважды мама честно признается, что была бы рада встретить этих мужчин, чтобы сказать им «спасибо!».
«Теперь хочу третьего ребенка. Я немного отстаю от собственного плана — хотела к 30 родить троих детей, а только в 26 забеременела первым. Нужно было бы на пару лет раньше это сделать, но тогда не сложилось», — рассказывает Ольга.
Да и в целом жизнь пошла по другому сценарию. В 19 лет она не могла и представить, что родит детей не от любимого мужчины, а от неизвестных доноров. Тем более что обожаемый гражданский муж, с которым девушка познакомилась в 20 лет, тоже мечтал стать отцом.
«Я всегда хотела детей, но я не сторонница теории про ''зайки и лужайки'', ребенку нужно многое, и стать родителями мы решили, когда поняли, что можем себе это позволить финансово. С 15 лет у меня стоит диагноз ''синдром поликистозных яичников''. Всю свою сознательную жизнь я понимала, что в лучшем случае будут трудности с зачатием или вовсе не будет детей. Мы, конечно, пытались с гражданским мужем, но самодельные дети не случились. Я была готова морально к ЭКО, прочитала много литературы, страхов особых не было», — делится она.
Ольга Акимова
С того момента, как пара решилась на ЭКО, прошло более 5 лет, но девушка до сих пор вспоминает то время с болью в сердце. Тогда она прошла огромную череду врачебных процедур и томительные недели ожиданий: а откликнется ли организм? А хватит ли яйцеклеток? А приживется ли эмбрион после пересадки? А будет ли здоровым малыш?
За этими словами скрывались бесконечные походы по репродуктологам. Только процедура добычи яйцеклеток может затянуться на недели. Начинается все с гормональной стимуляции. Колют специальные препараты в живот — Ольга уверяет, что почти не больно: иголочки малюсенькие, а доза совсем минимальная.
«Это занимает 8–15 дней, все индивидуально, у меня ушло 10–12 дней. Когда яйцеклетка вырастает, в середине стимуляции вводят еще один препарат, он сдерживает весь процесс, чтобы фолликулы не лопнули раньше времени. За 36 часов до пункции применяется триггер овуляции, тогда клетки быстро дозревают и ровно в назначенный час их изымают», — рассказывает детали Акимова.
Пункция тоже не самая приятная процедура, она делается под седацией, потом немного тянет живот, как во время месячных. Скорее страшно, чем больно. И, наконец, самый волшебный этап — создание будущего ребенка.
Ольга Акимова с сыном
Эмбриончики, как ласково зовет их Ольга, делаются двумя способами: «естественным», когда мужская и женская клетка встречаются добровольно в специальной колбе, и принудительно — тогда эмбриолог вводит сперматозоид в яйцеклетку. На 5–6-й день после оплодотворения врачи наблюдают за развитием эмбрионов и делают генетическую диагностику.
«Мы с гражданским мужем шли вдвоем, сдавали все анализы. Сам мужской материал сдается в день пункции. Так вот, за сутки до процедуры он меня и обрадовал. Пришел домой, говорит: ''Оля, нам нужно серьезно поговорить. Ты садись. От меня другая беременна''. Мой мир рухнул в один момент, жизнь распалась на ''до'' и ''после''. Я просто не понимала, что происходит, выла, рвала на себе волосы. Снова спрашивала: как, почему? У нас было все хорошо, но ответа никакого и не могло быть. После такого отношения не могли продолжаться. Вся в слезах и в соплях позвонила репродуктологу, приехала, чтобы обсудить, что делать дальше, ведь эмбрионы уже готовы. Оставлять яйцеклетки было нельзя, первое ЭКО мы делали в частной клинике, и потрачено было много денег», — говорит она.
Ольга все-таки решилась на пункцию, получилось 24 яйцеклетки. Врач предложил три варианта: заморозить, оплодотворить донорской яйцеклеткой или разделить на две части и реализовать оба сценария. Так и сделали: 14 клеток были оплодотворены — в итоге получилось 5 эмбрионов, а 10 клеток были заморожены.
«Донор! Я никогда даже не задумывалась об этом, да, знала, что такое есть, но чтобы в моей жизни… Удивительно! Но на тот момент я была в таком подавленном состоянии, что все происходило словно во сне. Единственное, что просила, чтобы мужчина был с отрицательным резус-фактором, как у меня. Я даже не знала, буду ли переносить эмбрион в будущем. Но оплодотворенные эмбрионы лучше размораживаются, нежели яйцеклетки, поэтому решила сделать запас. Я человек не влюбчивый по своей природе, и сидеть ждать у моря погоды, что появится мужчина, когда-нибудь все сложится, это не мой вариант», — рассказывает Ольга.
В клинике было всего две анкеты по заданному параметру. У остальных резус-фактор значился положительный. У первого кандидата на отцовство одно детское фото, второй вовсе без снимка. В анкете общая информация: год рождения и фенотип (рост, вес, размер одежды, черты лица).
«Я выбрала того, что с детской фотографией. Честно, пока сын не родился, внешне мне наш донор очень не нравился, хотя на фото был симпатичный мальчик, но я-то планировала ребенка от любимого мужчины. Думаю, то, что мне отец моего ребенка не приглянулся, это была некая психологическая защита. Я просто долго не могла принять, что не знаю, кто этот человек, а теперь благодарна ему! Все-таки в большинстве случаев, когда люди решаются на донорские программы, это обдуманное решение. У меня же все было несколько иначе», — говорит Ольга.
Ольга Акимова
20 февраля 2020 года эмбрионы были готовы. Чтобы привести мысли в порядок, порыдать о своей несложившейся семейной жизни и перезагрузиться, девушка улетела в Турцию. Там, на море, решение стать матерью созрело окончательно. 20 апреля Ольга пришла в клинику с мыслью, что она готова.
«Конечно, сомневалась, переносить или нет: достаточно страшно не знать, кто отец твоего ребенка. Чем он живет? Чем болел в детстве? Какой он в быту? Адекватный ли человек? Эту неизвестность тяжело принять», — честно признается Ольга.
Ольга Акимова с сыном
Обычно после переноса врачи дают не больше 30%, что эмбрион приживется. Но, видимо, на небе давно знали, что Ольга мечтает стать мамой, у нее все получилось с первой попытки. Так на свет появился Миша, Михаил, Мишутка. Сейчас ему 3,5 года. Для будущей мамы малыш стал настоящим смыслом жизни, тем якорем, который удерживал на плаву, заставлял двигаться дальше и не вспоминать предательство гражданского мужа. К слову, Оля даже имя его говорить не хочет, теперь бывший возлюбленный просто Он.
«А Он пытался звонить, но у меня на сердце в тот момент рана была еще свежа, я не хотела ее тревожить. Не стала с ним общаться. Как сейчас живет, не могу сказать, я везде заблокировала. Обида сильная, и не интересуюсь его делами. Кто-то из общих знакомых пытался что-то про него рассказывать, я сразу прошу не говорить мне ничего», — очерчивает границы женщина.
Ольга Акимова с сыном
С появлением на свет Миши ее жизнь кардинально изменилась. Малыш оказался настолько спокойным ребенком, что все тяготы материнства, бессонные ночи и болезни обошли ее стороной. Зато жизнь наполнилась новым смыслом. Наверное, именно первый легкий опыт подтолкнул ее к решению повторить пройденный путь: Ольга решилась во второй раз воспользоваться биоматериалом донора.
Сначала попробовали перенести один из тех эмбрионов, что остались в первый раз, но и тут не обошлось без нюансов.
«С Мишей я не делала генетический анализ, о чем потом сильно пожалела, наслушалась историй, что бывает по-разному, в общем, настоящая русская рулетка. А вот со второй подсадкой начались сложности: эмбрион не размораживался, третий дал замершую беременность, потом были еще 2 переноса без имплантации и 2 операции, но не прикрепились. В итоге я пошла на второй протокол, снова начав все с первого этапа. Но на этот раз я сказала, что без генетического анализа не буду в себя никого больше засовывать», — рассказывает Ольга.
«Генетика» совсем не дешевый анализ, но он страхует от многих проблем в будущем. У эмбриона есть внешняя (плацента) и внутренняя (сам человек) часть. На анализ берется кусочек внешней, проверяется на хромосомный набор, если все в порядке, то проводят перенос. Биопсия стоит 35 тысяч на первый эмбрион, каждый последующий по 3,5 тысячи, и диагностика в районе 40 тыс. Набегает минимум 78 тысяч. Но во второй раз Оля заплатила только за генетический анализ, всю остальную программу прошла по ОМС. Для сравнения: первое ЭКО она делала в частной клинике, и это обошлось ей в 500 тысяч рублей.
«Стимуляция и оплодотворение эмбриона 200–250 тыс., перенос 50–70 тыс., гормональные препараты — 50 тыс. В первом триместре нужны были дорогие лекарства, примерно по 5 тыс. в неделю, во втором — по 10 тысяч», — считает Ольга.
Сын Ольги Акимовой
К тому моменту, как она решилась на второго ребенка, ее уже приносил неплохой доход, так что траты девушку не пугали. Плюс у Акимовой есть еще небольшой бизнес.
Несмотря на то что Ольга производит впечатление человека практичного, самоорганизованного, не боящегося трудностей, сентиментальность ей тоже присуща. Так, она очень хотела, чтобы второй ребенок получился из биоматериала отца Миши, тогда дети были бы родными. Но данных первого донора в банке не оказалось, а сдать повторно мужчина уже не мог, так как ему исполнилось 35 лет.
«Я просила, чтобы с ним связались, была готова подписать у нотариуса все документы, чтобы дал биоматериал, но мне отказали. Напомнили, что все анонимно, а я знала, на что иду. К выбору второго донора я подошла более осознанно, это было в государственной клинике, анкет там оказалось куда больше. Обратила внимание на пометку от мужчины: ''Поздравляю, у вас будет мальчик''. Оказалось, у потенциального кандидата в отцы было своих шесть сыновей! Плюс анкета была информативная: таблица с семейными заболеваниями, сфера деятельности, даже какой-то рисунок и вкусовые, музыкальные предпочтения. Мне снова хотелось сына, и я решила, что это беспроигрышный вариант», — вспоминает мама.
Во время генетического анализа врач видит пол эмбриона — и он знал, что получилось 3 мальчика и 2 девочки, но Ольга попросила не говорить ей, поэтому, когда на гендер-пати стало ясно, что родится Виктория, для Акимовой это стало сюрпризом. Вот тебе и еще один сынок!
Ольга Акимова с новорожденной дочкой
Дочь — полная противоположность брата: «жаворонок и мамсик» — именно так описывает дочь Ольга. Если сын — парень собранный, дисциплинированный, все игрушки по своим местам, сон в точное время, то дочка — одна большая эмоция, ласковая, добрая, не слазит с маминых рук. Вика требует постоянного внимания, все интересы теперь крутятся вокруг нее. Так что про свою личную жизнь Ольга пока забыла: какие мужчины, если проблема выйти даже на маникюр? Иногда в Москву помочь дочери прилетает ее мать, она сидит с внуками, и это хоть как-то облегчает жизнь. Кстати, маму история с отцом-донором не смутила. Она была рада внукам, дети — это всегда счастье! Отец — другое дело, когда он узнал, что дочь беременна от анонимного донора, первый его вопрос был: а что, зятя у меня не будет? Сейчас особого интереса к Мише и Вике он не проявляет.
Несмотря на какие-то мелкие трудности, Ольга ни разу не пожалела о своем решении и в будущем намерена в третий раз стать матерью. Она считает, что выстроила свою жизнь так, как и мечтала, вот разве что хотелось бы знать отцов детей поближе — не из корыстных соображений, а чтобы иметь возможность знать больше про их наследственность, привычки, таланты.
Миша пока еще плохо выговаривает слова, и первый вопрос, который задают логопеды: когда заговорили родители?
«Отвечаю, что про отца не знаю, сын рожден от донора. И практически все врачи теряются. По анализам все ок, так что пока наблюдаем, занимаемся. В такие моменты понимаешь, что есть вопросы, а задать их некому, не знаешь, на что опираться», — рассуждает Ольга.
Ольга Акимова с детьми
Никаких контактов с отцом Миши нет и быть не может, а вот отец Виктории вполне может узнать себя по той самой пометке про сыновей в личной анкете.
«Если бы мне написали в соцсетях: ''Ольга, я отец вашей дочки'', я была бы счастлива! Никакой корысти, повторюсь. Мне хотелось бы узнать о его жизни, о развитии, о бабушках и дедушках. Если бы написал донор Миши, я бы спросила, во сколько он заговорил. Это была бы для меня очень полезная информация», — настаивает женщина.
Акимову не страшит ни статус мамы-одиночки, ни финансовое будущее (пока денег уходит не так много, но, конечно, затраты будут расти), ни будущие вопросы от детей, от кого они появились и где их отец.
«Я для себя решила, что не буду скрывать правду. Это их история рождения, я считаю, что они имеют право знать. Понятно, что все детали пока не раскрою, но скажу, что мама с папой тебя очень хотели, но никак не могли познакомиться. Сдали клеточку доктору, и он помог тебе появиться на свет», — рассуждает она.
Если же в ее жизни появится любимый мужчина, от которого она захочет родить, то, не задумываясь, сделает это. Но выйти замуж вовсе не стоит для нее во главе угла.
«Я не против замужества, но и не стремлюсь туда. Жизнь идет как идет, может, выйду замуж, может, просто будут отношения. Но штамп в паспорте для меня не главное, куда важнее семья, а она у меня есть! И хочу сказать, что ребенок от донора — это не стыдно и не страшно. Это такой же любимый ребенок, хотя мне говорили очень и очень многое разного. Я счастлива и хочу сказать спасибо мужчинам, которые подарили мне сына и дочь!» — заключает Ольга.
«Не делая из рождения тайны, Ольга избавила детей от травмы отвержения»
Анна Завгороднева, психолог:
У Ольги Акимовой получилась очень классная и хорошая сказка. Она выбрала самый верный ход, ведь чем честнее мы рассказываем ребенку, откуда он взялся, тем лучше он воспринимает себя.
Хранить в тайне не лучшая стратегия, всегда найдутся доброхоты, которые расскажут: а ты знаешь? А вот тебя… И вряд ли это будет экологично и корректно сделано, скорее всего, эту новость обрушат на ребенка как снег на голову.
А если малыши будут знать от мамы, то их не удивить, никакой травмы у них не будет. Дети хорошо воспринимают метафорические истории, они даже чувствуют себя в них особенными. Потому что вот у всех реальные мама-папа, а мои сказочные, и я получился волшебным образом. Сказать честно — это лучше, чем сказать, что папа был космонавтом и не вернулся с опасного задания.
Еще один плюс — дети Ольги заведомо защищены от травмы отвержения. Если бы она сказала, что папа ушел/улетел/уплыл, но когда-нибудь вернется, а пока не общается с нами, то у ребенка подспудно все равно возникнет мысль, что его бросили.
Думаю, что Ольга консультировалась с детскими психологами, чтобы придумать эту чудесную версию. Это довольно известный прием, когда важную и сложную информацию упаковывают в формат сказки, увлекательной истории. Так дети с легкостью принимают жизнь такой, какая она есть.
А вы как считаете? Поделитесь в комментариях.
Фото: личный архив героини