Несмотря на то, что в конце 1920-х годов XX века власть разрешила гражданам переселяться из деревень и сел в большие города, уже в 1932 году правительство ввело систему паспортов и прописок, благодаря которым можно было контролировать передвижение людей по стране.
Правда, большинство тех, кто жил в селах, все же были лишены права иметь паспорт, этим фактом во многом можно объяснить то, что больницы пропустили начало распространения неизвестной болезни. Долгое время не было понимания, сколько вообще человек заболело, и сколько из случаев привели к летальному исходу. В итоге загадочный вирус охватил больше ста сел. Хотя вспышку болезни сначала зафиксировали в двух.
В марте 1933 года сразу в двух деревнях на Южном Урале люди стали жаловаться на болезнь, по всем признакам похожим на ангину — болело горло, прибивала к земле слабость, наблюдался сильный жар. Спустя сутки у заболевших появлялись язвы на слизистых оболочках глаз, которые быстро превращались в очаги некроза. Еще спустя сутки у людей открывались кровотечение из носа и рта и заболевшие умирали.
Заболевание развивалась столь стремительно, что иногда заболевшего довозили до районной больницы, чтобы уже констатировать смерть. Когда у врачей просили лекарства, те разводили руками — недуг не похож ни на одну из изученных в медицине болезней, а значит, какое лечение стоит прописывать, непонятно. Народ охватила паника, люди хотели уехать из очага распространения болезни, но куда можно податься без документов? Да и массовый исход, как и всякая плохо контролируемая смута, не был выгоден властям, поэтому на Урал был срочно командирован известный эпидемиолог, профессор Лев Громашевский. Ученый приехал с современной по тем временам мобильной лабораторией из Москвы.
К тому времени в области уже ввели жесткий карантин, было остановлено железнодорожное сообщение, между деревнями выставлено оцепление ОГПУ, которое не позволяло потенциальным носителям инфекции передвигаться по области. Но эти меры помогали мало — к июню 1933 года заболевших было больше 1,5 тысячи.
Урал трясло, — именно в таком взвинченном состоянии застал область известный врач. Казалось, что меры нужно принимать экстренные, но осмотр заболевших, данные их анализов показали, что никакой инфекционной эпидемии нет. Заболевшим был поставлен диагноз «цинга», который был, по мнению Громашевского, вызван голодом, который пережил этот регион двумя годами раньше.
Мол, будете людей лучше кормить, и вот увидите! — смертность снизится до нуля. Спорить с московским профессором никто не решился, кроме врача-инфекциониста из Бердюжской больницы, который настаивал на том, что причиной вспышки стал какая-то неизученная инфекция. Он уверял, что на вскрытии умерших он своими глазами видел, что организм изнутри выела болезнь, а вот что стало ее возбудителем, неизвестно. Да и тот факт, что болезнь развивалась так стремительно, говорило об инфекционной природе заболевания, но от выводов провинциального врача отмахнулись и даже назвали его выскочкой. Это стало такой психотравмой для доктора, что спустя несколько дней он покончил собой.
Тем временем в дело вступили чекисты. Заместитель главы полномочного представительства ОГПУ по Уралу Минаев потребовал отозвать московских профессоров обратно в столицу. «В связи с явно контрреволюционной установкой Громашевского и Сукнева — требования на основании диагноза ''цинга'' снятия карантина, высылки продовольствия, с которой, по их мнению, эпидемия прекратится, поставил вопрос об отзыве бригады», — написал рапорт Минаев.
Обиженный Громашевский уехал, а его место занял народный комиссар здравоохранения Михаил Владимирский. Он также, как и сведший счеты с жизнью врач был уверен, что карантин ни в коем случае снимать нельзя, иначе загадочная болезнь может накрыть всю страну. Но что же является ее источником? Как лечить то, природа появления чего непонятна?
А между тем, к середине лета число заболевших сильно уменьшилось, люди перестали умирать, и комиссия Владимирского решила назвать «уральский загадочный синдром» септической ангиной.
«Может быть Громашевский был и прав, когда говорил, что если решится проблема с голодом, то будет снят вопрос с болезнью. У вас люди одни хлебные суррогаты едят!», — в сердцах высказался он на одном из заседаний.
К августу карантин окончательно сняли, а нарком отбыл в Москву. Уральские врачи остались наедине с проблемой и внезапно им улыбнулась удача. Проанализировав, что ели заболевшие, эпидемиологи обнаружили, что их рацион состоял из одного и тоже блюда— лепешек или хлеба из муки прошлогоднего зерна. Ученые сделали выжимку из зерен пшеницы и ввели их подопытным крысах, у них тут же открылось кровотечение, и они умерли в течение суток.
Все зерно из уральских хранилищ было изъято и уничтожено, а из Москвы направлено несколько тонн свежего продовольствия.
В стране в это время шли массовые чистки высшего звена, обвинения в шпионаже и предательстве настигли первых партийных лиц, поэтому в развитии «уральского синдрома» также усмотрели заговор. Несколько офицеров из частей Свердловской области обвинили в шпионаже в пользу немецкой и польской разведки и отравлении урожая 1933 года. Все они были приговорены к расстрелу.
Казалось бы, дело закрыто. Но спустя 9 лет вспышка точно такой же загадочной болезни случилась в Оренбургской области. Симптомы у заболевших были идентичными уральской болезни — слабость, боль в горле, некроз на лице, кровотечение, быстрая смерть. Оказалось, что заболевшие также употребляли в пищу прошлогоднее зерно. В этот раз очаг распространения заболевания удалось купировать быстро, ликвидировав прошлогодний запас пшеницы.
И только после окончания войны ученые, получив более современное оборудование, смогли назвать причину загадочной болезни, ими стали токсичные плесневые грибки рода Fusarium sporotrichiella. Они активно размножались на озимых злаках. Попав в организм человека, грибы действовали на него как цианистый калий, почти мгновенно поражая кроветворную систему и костный мозг. Это был яд в концентрированной форме.
Болезнь получила название — алиментарно-токсическая алейкия.
В СССР провели разъяснительную компанию о недопустимости применения в пищу этих продуктов, причем в некоторых районах страны пришлось проводить подомовой обход деревенских жителей. И с 1940-х годов болезнь была полностью искоренена.
Фото: Legion Media, ТАСС