.Американец Лоренс Райт создал в Москве GVAccelerator — Стартап Академию GVA LaunchGurus и выпустил полторы сотни стартапов за два с половиной года, в том числе такой успешный, как Medesk:
— От Госдепа меня назначили главой Международного научно-технического центра (МНТЦ). Это что-то вроде нынешнего фонда «Сколково». В 2002-м мы составили сильную программу по коммерциализации российских технологий. МНТЦ финансировал пару тысяч инновационных проектов по всему СНГ. В них работали 25 тысяч ученых и инженеров.
Моя задача была найти российским технологиям применение. Я объездил множество исследовательских институтов России и СНГ — как закрытых, так и открытых. Я увидел, что потрясающие технологии просто пропадали без всякого применения. Фантастически талантливые российские ученые могли решить любую задачу за одним исключением: то, что требовалось рынку, они решить не могли. Мы искали способы преодолеть эту пропасть. Эта задача и до сих пор стоит перед страной.
С одной стороны, в 90-е с их шоковой терапией и с шоком без терапии приватизировали все отрасли. С другой — наука оказалась этими процессами не затронута. Если вы придете к директору любого института РАН и спросите, что надо разрабатывать, он будет говорить об академическом совете, о федеральных программах. И только в последнюю очередь скажет — если вообще скажет — о рынке, о заказчиках технологий.
Это большая беда. Россия — великая страна с великими научными традициями, известными всему миру. Должен быть спрос на инновации. А его нет. Государство заставляет госкомпании покупать инновации, но толку от этих искусственных мер не будет. Мы, конечно, что-то делаем, но этого мало, это капля в море. Нужны системные изменения.
— Россия до сих пор весьма изолированная страна. Нужна большая открытость. ПОЛОВИНА ВСЕХ СТАРТАПОВ США ОСНОВЫВАЕТСЯ ИНОСТРАНЦАМИ. Лучшие идеи Долина собирает со всего мира. Кремниевая долина — не американская, а международная.
Боже, храни Америку!
Американец Лоренс Райт :
— В 1987 году. Перестройка только начиналась, еще даже гласности не было. За пару лет все кардинально изменилось. На меня, студента, произвела огромное впечатление эта страна, ее совершенно не задействованный колоссальный потенциал. «Спящий медведь», как тогда говорили. С 1992 года я работал здесь практически постоянно.
— Как начиналась ваша венчурная деятельность в России?
— От Госдепа меня назначили главой Международного научно-технического центра (МНТЦ). Это что-то вроде нынешнего фонда «Сколково». В 2002-м мы составили сильную программу по коммерциализации российских технологий. МНТЦ финансировал пару тысяч инновационных проектов по всему СНГ. В них работали 25 тысяч ученых и инженеров.
Моя задача была найти российским технологиям применение. Я объездил множество исследовательских институтов России и СНГ — как закрытых, так и открытых. Я увидел, что потрясающие технологии просто пропадали без всякого применения. Фантастически талантливые российские ученые могли решить любую задачу за одним исключением: то, что требовалось рынку, они решить не могли. Мы искали способы преодолеть эту пропасть. Эта задача и до сих пор стоит перед страной.
С одной стороны, в 90-е с их шоковой терапией и с шоком без терапии приватизировали все отрасли. С другой — наука оказалась этими процессами не затронута. Если вы придете к директору любого института РАН и спросите, что надо разрабатывать, он будет говорить об академическом совете, о федеральных программах. И только в последнюю очередь скажет — если вообще скажет — о рынке, о заказчиках технологий. А в развитых странах три четверти заказчиков научных проектов — это частные компании, то есть рынок.
Это большая беда. Россия — великая страна с великими научными традициями, известными всему миру. Должен быть спрос на инновации. А его нет. Государство заставляет госкомпании покупать инновации, но толку от этих искусственных мер не будет. Мы, конечно, что-то делаем, но этого мало, это капля в море.
Американец Лоренс Райт :
— Мы карлики, муравьи в этой большой игре. Но даже на нашем уровне мы можем одновременно делать добро и зарабатывать. Corporate Social Responsibility, корпоративная социальная ответственность, CSR — еще один великий социальный принцип бизнеса. Разумеется, государство должно этот принцип поддерживать, и оно поддерживает, но пока еще слабовато. Ну а наш уровень таков: мы выпустили 164 стартапа за 2,5 года. Между прочим, наши выпускники уже «подняли» более 23 млн долларов. Некоторым удается получить финансирование уже во время учебы в Академии, некоторым — после.
— Из-за чего проваливаются стартапы?
— Обычно из-за недостатка опыта и контактов. Акселераторы не слишком вовлечены в эти проблемы, чему есть две причины. Во-первых, у них по-другому построена бизнес-модель. У них конвейер, они пропускают через себя как можно больше идей, обрабатывают их и штампуют стартапы. Они считают, что достаточно умны и знают, кто из огромного пула их стартапов станет победителем. А я не считаю, что я настолько умен, чтобы знать будущего победителя.
Вторая причина касается знаний о бизнесе. Люди получают образование в вузах. Они умеют писать формулы, но они не в состоянии делать бизнес. Предпринимательству в вузах стали учить только в последнее время, но оно в той же упаковке, что история или физика.
Мировое бизнес-образование сейчас меняется. Оно слишком оторвано от бизнеса, непрактично. Среди деканов бизнес-школ вы не найдете бизнесменов, они теоретики, они делают академическую карьеру.
Мы же соединяем эти два мира: мы оканчивали бизнес-школы, но мы прежде всего практики. Нам не нужно писать статьи, нам интересен бизнес.
Американец Лоренс Райт :
— В Америке 250 тысяч бизнес-ангелов. Они есть в каждом маленьком городке. Поэтому многие там предпочитают инвестировать локально. Если они не могут доехать до стартапа на автомобиле за 1-2 часа, они не станут вкладывать. Россия большая и широкая. Чтобы делать здесь бизнес, лучше и находиться здесь. Поэтому не так много западных инвесторов готовы инвестировать в российские стартапы.
— Насколько важны личные контакты и взаимопонимание с инвестором?
— Расскажу поучительную историю из личного опыта. Один ученый из Сарова изобрел интересные технологии твердотельных батарей на основе фтора. Мы оформили законно передачу технологий в стартап, получили финансирование. Но пошли традиционным путем, который не преподаем и не поддерживаем. Я написал большой бизнес-план — целый том бумаг — и пошел с ним к западным инвесторам. Но допустил ошибку: я недостаточно хорошо продумал, как структурировать отношения с инвестором, чтобы защитить наши права и взаимовыгодно работать вместе. У нас была прекрасная технология. За полгода мы разработали готовую батарею. Первый раунд инвестиций составил $1,5 млн долларов, теперь нам нужен было второй раунд — $10 млн. Мы нашли, где запустить серийное производство, мы нашли заказчиков — Daimler, который готов был ставить батареи на BMW. Все выглядело идеально.
Но вдруг инвестор заговорил, что мы движемся слишком быстро. Я понял, что был недостаточно внимателен к психологии. Изобретателю хотелось славы. Я обещал ему памятник, это его порадовало в его 50 с лишним лет. Инвестору же 85, и его мотивация не сводилась к деньгам. У него были успешные выходы и собственный капитал больше $100 млн. Ему хотелось быть в игре. Команда стартапа была для него мальчиками, с которыми он играл. Инвестор второго раунда — чужой для него инвестор: собственная доля уменьшается, позиция становится менее важной. Для него это было неприемлемо. Дело шло к конфликту, а у инвестора было право сменить управление компанией. Разошлись по-хорошему
Американец Лоренс Райт :
— В Америке 250 тысяч бизнес-ангелов. Они есть в каждом маленьком городке. Поэтому многие там предпочитают инвестировать локально. Если они не могут доехать до стартапа на автомобиле за 1-2 часа, они не станут вкладывать. Россия большая и широкая. Чтобы делать здесь бизнес, лучше и находиться здесь. Поэтому не так много западных инвесторов готовы инвестировать в российские стартапы.
— Насколько важны личные контакты и взаимопонимание с инвестором?
— Расскажу поучительную историю из личного опыта. Один ученый из Сарова изобрел интересные технологии твердотельных батарей на основе фтора. Мы оформили законно передачу технологий в стартап, получили финансирование. Но пошли традиционным путем, который не преподаем и не поддерживаем. Я написал большой бизнес-план — целый том бумаг — и пошел с ним к западным инвесторам. Но допустил ошибку: я недостаточно хорошо продумал, как структурировать отношения с инвестором, чтобы защитить наши права и взаимовыгодно работать вместе. У нас была прекрасная технология. За полгода мы разработали готовую батарею. Первый раунд инвестиций составил $1,5 млн долларов, теперь нам нужен было второй раунд — $10 млн. Мы нашли, где запустить серийное производство, мы нашли заказчиков — Daimler, который готов был ставить батареи на BMW. Все выглядело идеально.
Но вдруг инвестор заговорил, что мы движемся слишком быстро. Я понял, что был недостаточно внимателен к психологии. Изобретателю хотелось славы. Я обещал ему памятник, это его порадовало в его 50 с лишним лет. Инвестору же 85, и его мотивация не сводилась к деньгам. У него были успешные выходы и собственный капитал больше $100 млн. Ему хотелось быть в игре. Команда стартапа была для него мальчиками, с которыми он играл. Инвестор второго раунда — чужой для него инвестор: собственная доля уменьшается, позиция становится менее важной. Для него это было неприемлемо. Дело шло к конфликту, а у инвестора было право сменить управление компанией. Разошлись по-хорошему
Американец Лоренс Райт :
Забрали наличные деньги, тихо, без суда. Из этого я извлек урок: для устойчивости проекта нужно уметь получать знания, навыки и опыт от самых разных людей.
— Поучительный пример неудачи. А об удачах расскажете?
— С удовольствием. Из наших выпускников 36% компаний успешно растут. Вот очень интересный стартап MEDESK. Они делают системы для российских медицинских учреждений. Но это не традиционные системы на серверах учреждений, а современные, облачные сервисы. У них есть успехи и в телемедицине. На очереди глобальная экспансия бизнеса, то есть выход уже на мировой уровень. Сейчас MEDESK подходит к следующему раунду инвестиций. Наш посевной фонд рассматривает вариант инвестирования.
Еще выпускник — компания 2can. Они занимаются мобильным эквайерингом — обычный смартфон под iOSили Android превращается в платежный терминал и мобильную кассу. Они лидеры в своем направлении, у них уже успешно прошел третий раунд инвестирования.
— В ведущих хайтек-компаниях Кремниевой долины чуть ли не половина сотрудников из Индии, немного меньше из Китая, немного иммигрантов-европейцев и совсем немного «коренных» американцев. В этом большое отличие от России. Иностранцев в наших хайтек-компаниях почти нет.
— Россия до сих пор весьма изолированная страна. Нужна большая открытость. Половина всех стартапов США основывается иностранцами. Лучшие идеи Долина собирает со всего мира. Кремниевая долина — не американская, а международная.
— Многие жалуются, что насколько в России прекрасные инженеры, настолько слабые менеджеры. Это так?
— Пожалуй, но с одной оговоркой. Ситуация исправима. Заметьте, что менеджеры тоже разные. Если менеджер в каком-нибудь департаменте, отвечающий за четко очерченный круг вопросов, работает эффективно, то это не значит, что он сможет стать хорошим антрепренером стартапа. Там надо уметь работать в обстановке неизвестности, неопределенности, отсутствии статистики и знания ситуации
Американец Лоренс Райт :
Забрали наличные деньги, тихо, без суда. Из этого я извлек урок: для устойчивости проекта нужно уметь получать знания, навыки и опыт от самых разных людей.
— Поучительный пример неудачи. А об удачах расскажете?
— С удовольствием. Из наших выпускников 36% компаний успешно растут. Вот очень интересный стартап MEDESK. Они делают системы для российских медицинских учреждений. Но это не традиционные системы на серверах учреждений, а современные, облачные сервисы. У них есть успехи и в телемедицине. На очереди глобальная экспансия бизнеса, то есть выход уже на мировой уровень. Сейчас MEDESK подходит к следующему раунду инвестиций. Наш посевной фонд рассматривает вариант инвестирования.
Еще выпускник — компания 2can. Они занимаются мобильным эквайерингом — обычный смартфон под iOSили Android превращается в платежный терминал и мобильную кассу. Они лидеры в своем направлении, у них уже успешно прошел третий раунд инвестирования.
— В ведущих хайтек-компаниях Кремниевой долины чуть ли не половина сотрудников из Индии, немного меньше из Китая, немного иммигрантов-европейцев и совсем немного «коренных» американцев. В этом большое отличие от России. Иностранцев в наших хайтек-компаниях почти нет.
— Россия до сих пор весьма изолированная страна. Нужна большая открытость. Половина всех стартапов США основывается иностранцами. Лучшие идеи Долина собирает со всего мира. Кремниевая долина — не американская, а международная.
— Многие жалуются, что насколько в России прекрасные инженеры, настолько слабые менеджеры. Это так?
— Пожалуй, но с одной оговоркой. Ситуация исправима. Заметьте, что менеджеры тоже разные. Если менеджер в каком-нибудь департаменте, отвечающий за четко очерченный круг вопросов, работает эффективно, то это не значит, что он сможет стать хорошим антрепренером стартапа. Там надо уметь работать в обстановке неизвестности, неопределенности, отсутствии статистики и знания ситуации
Стереотипы всегда слишком приблизительны. Немцы отнюдь не все чопорны. Я бы сказал, что в русских стартапах люди должны много работать, «пахать», как вы выражаетесь. Но они не должны при этом разбрасываться на пять стартапов. Понятно, что они боятся провала и хотят подстраховаться: хотя бы один из пяти да «выстрелит». Но так можно потерять все пять. Надо больше концентрироваться на своем главном проекте.
Другая черта: многие стартаперы делают ставку не на уникальные качества своего продукта, не на большой успех, а на слабость какого-то сектора рынка. У таких стартапов часто неустойчивый бизнес, и для инвесторов они не так уж привлекательны. Надо рассчитывать на свою силу, а не на чужие слабости.
Господи, выключите викинга, у него опять информационный понос незатыкаемый)