23-летняя Маша Смо — популярный секс-блогер, на которого подписано свыше 150 000 человек. Она поднимает острые вопросы, учит фолловеров грамотно выстраивать отношения и проводит разбор игрушек для взрослых. Аудитория знает ее как эмансипированную, непримиримую и, безусловно, сильную девушку. Но не многие догадываются, какой путь ей пришлось пройти, чтобы жить по собственным правилам. У истинной свободы всегда высокая цена. Об этом Woman.ru рассказывает сама Маша.
Моя семья всегда была религиозной. Из-за этого мне непросто давалась социализация. Я росла в условиях жесточайшего табу на проявления собственной сексуальности. Да что там сексуальность… Распущенные волосы, юбки выше колена, зауженные джинсы, средней глубины вырезы, макияж, каблуки, маникюр — все это мне только снилось. В детстве я сменила несколько школ, потому что мои отношения с одноклассниками и учителями не складывались. Я была из жутко православной семьи, поэтому меня мало кто считал в принципе адекватной.
Я одевалась не так, как все, ходила в длинных юбках, а под платье нередко надевала широкие штаны. Спросите, зачем? Для сохранности.
А пока все девчонки щеголяли в облегающих джинсах и мини, я появлялась на уроках в шароварах под платьем до пят, ну а волосы каждое утро мама собирала в тугой хвост. Мой стиль, разумеется, вызывал вопросы.
Кроме того, я всегда была очень искренней и откровенной, но вместе с тем — скромной и стеснительной. Мне кажется, это меня и сгубило. Дети бывают очень жестокими, особенно к тем, кто отличается от них и не ходит вместе на тусовки.
Когда я поняла, что у меня не получается строить взаимоотношения в обычных условиях, то перешла в православную школу. Идея возникла у мамы, а я согласилась, потому что уже устала менять одно учебное заведение за другим. Хотелось наконец оказаться в своей тарелке, там, где меня поняли бы и приняли.
Вот так я и попала на трехдневный слет православного пансиона. В течение этого времени нас проверяли: как мы себя вели, не было ли плохих привычек. На слете мы посещали церковные службы, проводили занятия на воздухе, контрольные тоже писали. В итоге я сдала три экзамена вместе с остальными абитуриентами — русский язык, математику и Закон Божий — и поступила.
Обучение там было бесплатное. В этом пансионе я проучилась с восьмого по одиннадцатый класс.
Не могу сказать, что мне было плохо среди православных ребят. Никогда не позволю себе высказаться негативно о тех людях, которые в меня вложились, согревали меня, когда я рыдала в корпусе ночами из-за проблем в семье, которые ругали за опоздания на вечернюю молитву и говорили мне важные слова на исповеди. В той школе я радовалась, заводила друзей, изучала религию... Помню, как пела на богослужениях, надевала платок, чистила подсвечники и вытирала крошки со стола после трапезы. Даже когда прогуливала молитву, когда списывала на контрольных по английскому, я была частью большой семьи. Никого уже не смущали мои платья в пол и старомодные прически. Но где-то в классе девятом-десятом я снова почувствовала, что отличаюсь от остальных.
Я понимала, что я не оттуда. Сделана из другого теста. У нас с одноклассниками все было разным: и взгляды, и темп жизни, и желания. Но все равно я продолжала там учиться и не думала возвращаться в светскую школу, так как у меня были друзья и близкие, которыми я дорожила. Сейчас, конечно, в моей новой жизни друзей из пансиона почти не осталось. Потому что я пишу про секс, а значит я «плохая». Многие отрезали меня, как заплесневелую горбушку от буханки хлеба просто за то, что я — это я. Но это их путь, а каждому свое.
В первую очередь различие между мной и другими ребятами из пансиона касалось секса. Я замечала, что у моих воцерковленных одноклассников в этом плане все по-другому устроено. Все, что связано с самоизучением, половой жизнью до брака, с понятием греха — это все было у них под строгим запретом. А я так жить не хотела.
Сегодня я могла провести вечер с одним молодым человеком, а завтра гулять уже с другим. И мне было нормально, интересно и классно. Но в моей православной среде такое не очень приветствовалось. Мне же казалось, что чередовать парней прикольно. Они ведь все такие разные! Изучать их было очень интересно.
Забавно, но в той православной школе на каждого ученика заполняли специальные карточки, в которых были описаны личные качества, склонности и психологические особенности. А еще там была графа «отношение к противоположному полу».
Вот у меня всегда в этой графе стояло одно слово — «заинтересованное».
Мама пыталась бороться с моей «горячей кровью». Чтобы я «не слетела с катушек», она отправляла меня пожить в монастыри. Ходить в длинных юбках и полностью закрытой одежде, ежедневно стоять на службах, петь там и читать молитвы, исполнять послушания на кухне, пасти и доить коров, убирать храмы, оттирать воск, спать на узких кроватях в кельях, имеющих выход к общему душу.
Но все шло по нарастающей. Мое отдаление от религии усиливалось, с течением времени возникало все больше вопросов, а ответов никто не давал. Переломный момент случился, когда я уже находилась в отношениях. Как-то раз я пошла в храм после того, как нам с парнем «было весело».
После нашего свидания мне стало плохо, появилось чувство стыда, на душе было очень тяжело. Я решила пойти в церковь на исповедь. Не знала, как корректно сформулировать то, что между нами произошло, поэтому священнику я обрисовала ситуацию лишь намеками, но ничего конкретного не сказала.
И из-за вот такой максимально размытой формулировки батюшка заорал на весь храм, это был настоящий кошмар. «Да как так! Тебя нужно от причастия отлучить! Тебя нужно отлучить от храма! Твоя мама про все это знает?!».
Сначала по мне это очень ударило. Я была шокирована. Я же пришла в храм, к Богу, а Бог ведь должен меня простить и сказать, что я хорошая, несмотря ни на что (по крайней мере, мне так казалось, я хотела на это надеяться). А Бог, получается, от меня отвернулся?!
После этого началась кардинальная перемена взглядов. Мне кажется, это была длинная цепочка наблюдений за жизнью разных людей. Теперь я хотела снять платок посреди храма и сказать: «Вы молодцы. А я грешница. И мне нравится». И спокойно уйти. Мне не нужно больше прощения, не нужно соболезнований за мое трудное существование, не нужно утешать меня, что Бог милосерден и примет, если я покаюсь. Меня просто перестало это привлекать.
Мама, конечно, была в ярости. Любые разговоры о мужчинах заканчивались ее словами о том, что замужество — это боль, грязь и круглосуточная работа. Днем — у плиты, ночью — в постели. Она убеждала меня, что если я хоть единожды свяжусь с мужчиной, то тут же пожалею, и каждый месяц доводила меня до истерик подозрениями, что вот сейчас, вот теперь я точно беременна. А я связывалась с мужчинами и не жалела. И не беременела! Каяться тоже не тянуло.
В 18 лет я не выдержала и сбежала из дома с семью тысячами в кармане. Мне постоянно было больно и душевно, и физически. Кроме того, я жила в одиночестве.
В тот день я набросала вещи в чемодан: любимые серьги, тетради для института, какие-то платья, которые более менее сидели по фигуре, учитывая, что одежду выбирала мне мама, предпочитающая, как вы понимаете, определенные фасоны.
Было странно видеть родные пейзажи из окна и знать, что я планирую побег, пока родители в храме и не смогут меня остановить. Я сделала это, и мой переезд оказался первым шагом в процессе отделения меня от мамы, которая владела и властвовала мной. Мамы, которая истерично заявляла: «Я могу ей запретить!».
После этого много чего было — сначала попытки осознать случившееся, потом три года психотерапии, в том числе лечения антидепрессантами. Мне диагностировали клиническую депрессию, и эта борьба далась мне непросто.
Первое время мне было очень тяжело: я хваталась за учебу, за репетиторство и буквально считала каждую копейку. Покупала, например, только один огурец, потому что на два или три не было денег. Когда понимала, что ученики отменяют занятия, я фотографировала случайных людей за тысячу или расписывала футболки, ездила делать прически. Мне нравилось такое существование, я узнавала себя, свои потребности, вкусы и способности. Впервые в жизни я была собой. Несмотря на постоянный дикий голод, в то время я была счастлива. Я была свободной.
Через какое-то время после этой борьбы я вышла замуж, теперь у нас с любимым свой дом, мы оба работаем и развиваемся. Познание себя, психотерапия помогли мне в создании блога. Сейчас у меня большая аудитория, я веду семинары, провожу тренинги в разных городах и даже пишу книгу про отношения. Кроме того, я получаю психологическое образование. Оказалось, что интуитивно я понимала 200% из психологии, но все равно старалась выжимать из учебы по полной. Говорила себе: «Так, Маша, садимся и внимательно слушаем, потому что вдруг ты себе что-то придумаешь, из-за чего пропустишь важную информацию».
Я старалась и слушала, но когда заканчивался очередной курс, я понимала, что уже все это знала. Доходило до того, что когда на занятиях мы играли в клиента и терапевта, и я была в роли терапевта, супервизор, которая наблюдала за нашим диалогом, смотрела на меня восхищенными глазами и спрашивала: «Где вы учились? Не может быть, чтобы вы были без психологического образования». Когда я призналась, что нигде не училась, она удивилась еще больше: «Значит, у вас дар от природы», — эта фраза сильно меня вдохновила.
Я уже консультирую семейные пары и веду индивидуальные сессии. Это разная специфика, но интереснее работать именно с влюбленными. Семейные пары, которые приходят с проблемами — это одна большая любовь. Когда я вижу, что между ними есть чувство, которое нужно просто немножечко развернуть, это настолько прекрасно, что у меня сразу бабочки в животе.
Естественно, я предупреждаю всех клиентов, что я в процессе обучения и у меня нет диплома психолога, но встречи со мной действительно эффективны. Бывает так, что до меня человек ходил к десяти психологам, и ничего не получалось, но со мной получается! В такие моменты я чувствую себя богиней, Афродитой.
У семейных пар бывают разные проблемы, но все они про одно. На самом деле при всей своей прогрессивности мы, женщины, не готовы принять именно человека, а не мужчину. Живого партнера, который будет плакать, говорить о своих чувствах, быть уязвимым, слабым, неудачником. Который будет сомневаться, который не сможет что-то сделать. Который просто будет человеком со своим огромным набором слабостей.
Готова ли ты с ним встретиться? Не с чудовищем, которое тебе аленький цветочек подарит, а с человеком, который скажет: «Я не знаю, как тебе помочь, и лампочку не знаю, как вкрутить, вкрути сама»? В большинстве случаев ответ будет отрицательный: всем нужен тот, кто возьмет ответственность за тебя, твои эмоции и будет знать, как тебя успокоить. В общем-то, проблемы есть у всех пар без исключения.
Если кто-то говорит, что у него все идеально, надо бежать от такого человека. Не может быть идеально, и в моих отношениях с мужем тоже не все гладко, и это прекрасно! Нам есть над чем работать, а каждый новый виток в партнерском союзе — это чудесно. Моя психологическая деятельность, конечно, влияет на отношения с мужем. В большинстве своем я смотрю на чужие проблемы и понимаю, как мне повезло с любимым. С течением времени я все больше становлюсь в нем уверенной и понимаю, как много он мне дает.
Тем не менее внутри я боюсь, что однажды наступит такая точка, из-за которой я оторвусь слишком далеко. Я из-за этого страха как-то раз даже подсунула ему книжку про любовь. Типа, какие они должны быть, эти идеальные отношения. Он почитал и сказал: «Ну это ж все понятно». Я выдохнула с облегчением! Раз тебе все в той книжке понятно, значит у нас все хорошо.
Что касается детей, то о них мы пока не думали. Вернее, думали, но для меня эта тема какое-то время была под запретом. Я считала себя чайлдфри и была уверена, что у меня никогда не будет детей. Я не хотела менять свое отношение по этому поводу, пока не поняла, что при виде младенцев меня начинает тошнить. Я подумала: что-то здесь не так. Мол, Маша, если бы у тебя было просто равнодушие к детям, ты бы спокойно на них смотрела. Есть ребенок, нет ребенка — какая разница! Но когда тебя прямо мутит, что-то тут не так. Поэтому я пошла прорабатывать эту историю с психологом.
Конечно, мои родители не знали о таком термине как «чайлдфри», но я говорила им, что не хочу детей. И они удивлялись, всегда считали, что это плохо. Ведь у меня, замужней, должны быть дети даже с религиозной точки зрения, ведь это «счастье любой женщины».
Сейчас я еще в процессе, но отношение к детям начинает меняться. Теперь для меня ребенок — это что-то нормальное. Я такая: а что, у меня никогда в жизни детей что ли не будет? Не то чтобы я прям сейчас их хочу, но когда я думаю, что мне будет 90, а я буду оглядываться назад… наверное, буду рассуждать так: ты прожила все эти годы, и у тебя так и не было ребенка? Ну прикольно же иметь детей!
Если про отношение к материнству я родителям рассказала, то о своем блоге лишь отчасти. Мама не знает, что я пишу про секс. Мне кажется, это лучший вариант из возможных, потому что эта новость разбила бы ей сердце. Ей было бы слишком больно узнать, чем я занимаюсь. Тематика секса для нее — настоящее падение. Я пыталась ей говорить о своих увлечениях, начинала издалека. Мол, я хочу изучать сексуальную тематику. И там началось такое... Я поняла, что не стоит продолжать разговор. Я не готова выдержать этот скандал, и мама не выдержит. Кроме того, мне не хотелось причинять ей страдания.
Папа мой, конечно, знает, но не подписан на меня в Инстаграме (запрещенная в России экстремистская организация). Я ему запрещаю, так и сказала ему: «Ты никогда не будешь на меня подписан, так как это моя личная зона комфорта». Не думаю, что ему было приятно узнать о моей новой профессии, но он повел себя очень мудро. «Мне главное, чтобы ты была счастлива. Что-то изменится от того, что я тебе начну что-то запрещать? Ты перестанешь вести свой блог? Поменяешь взгляды? Нет. Ну и все», — сказал он. На этом мы закончили.
Я люблю свою работу, свой блог и возможности самовыражения, которые предоставил мне Инстаграм (запрещенная в России экстремистская организация). Иногда, когда на улице меня встречают люди и говорят «О, Маша, привет!», я понимаю, что этот незнакомый человек все про меня знает. Что происходит с моими родителями, в каких я отношениях со своим мужчиной, какое у меня внутреннее состояние... Иногда становится неприятно и даже страшно, но мне многое дает эта откровенность. Именно дает. Вообще в блоге, когда я озвучиваю разные вещи, я признаю за собой право говорить. Чувствовать. Как будто я еще раз подтверждаю: говорить — нормально, чувствовать — тоже.
Сейчас я все еще в процессе становления. Продолжаю ходить на терапию, продолжаю учиться и продолжаю любить мир. Несмотря ни на что. С благодарностью принимаю свое прошлое и рада, что жизнь предоставила мне такой опыт. Я люблю и ту «больную» Машу, и Машу нынешнюю — кайфующую от своей жизни, счастливую и крутую. А дальше — больше.