Каких-то ярких и счастливых моментов из детства я вспомнить не могу. Родители постоянно оставляли меня дома, запирая дверь на ключ. Логично, что у меня не было друзей. Отпечаталось в памяти, что я постоянно делала уборку. Маму и папу в те годы вообще плохо помню.
В школе я всегда была троечницей, самый главный предмет, который тормозил, — математика. В старших классах пошли химия, физика, по которым я также получала двойки. Куда лучше давались гуманитарные науки: папа привил мне любовь к чтению. Он же вместе со мной учил стихотворения. Также помню, что мы заводили тонкую тетрадь в линейку, в которой я училась правописанию.
«За малейшую ошибку или некрасиво выведенную букву папа злился, бил меня, вырывал страницу и заставлял переписывать текст. И так по кругу».
Мама никогда не заступалась, просто потому что не замечала меня и мной не занималась, несмотря на то, что несколько лет работала учительницей младших классов. В целом мои знания и успеваемость родителей не особенно интересовали. Сегодня я думаю, что дело было в невнимательности и рассеянности. Над этим просто стоило поработать.
Сколько помню, мама всегда работала. До шести вечера она продавала искусственные цветы на рынке, а дома до ночи их распаривала. И я ей в этом помогала. Наверное, только в эти моменты мы были вместе. А так, мама она была никакая. В нашем доме было непринято выражать свои чувства. Я никогда не просила любви и внимания, не видела никаких эмоций ни между родителями, ни по отношению ко мне. Все держалось внутри себя. Я уже не говорю о словах «Я тебя люблю». Их я не слышала никогда. И поэтому сама ничего подобного не говорила.
«С годами я стала девчонкой, от которых обычно родители просят своих детей держаться подальше. Я была той самой ''плохой компанией'': тянула всех пить, курить».
В один момент я просто стала такой — хулиганкой и дебоширкой. Мои сверстницы были другими.
В 14 лет меня впервые отчислили из школы: я пришла вусмерть пьяная, сорвала урок у класса на год младше меня. Маму вызвали к директору. Она плакала, но мне было все равно. Каждый раз, когда она плакала или за что-то меня ругала, я не чувствовала ничего: ни обиды, ни злобы, ни стыда, ни сострадания. Иногда мне было даже приятно видеть ее слезы. Это, честно говоря, пугало и меня саму.
В итоге я перешла в другую школу — ниже уровнем. Школа для гопников, разгильдяев и дебоширов — или для так называемых «сложных детей». Там я впервые подралась. Сильно. Прошло всего две недели после моего перехода в другую школу: новые дети приняли с опаской, начали задирать. Я была слабой, возможно, это чувствовалось. Дети очень жестоки, они не понимают слов.
Девочке, с которой дралась, я тогда сломала нос и заслужила таким образом уважение среди сверстников.
«В тот момент я поняла: чтобы люди тебя зауважали, нужно просто применить грубую силу. Иначе — загнобят».
Никому не нужны твои творческие способности, ум или положительные черты характера. Все решается кулаками. Хочешь защитить себя — должен драться. После той потасовки маму вызвали в новую школу. И потом вызывали еще не раз.
Мне, как ни странно, нравилась моя жизнь. У меня появились друзья — такие же безбашенные и сумасшедшие хулиганы, которые меня поддерживали. Они стали моей семьей: мы вместе росли, делились сокровенным и всегда были рядом. Мы говорили друг другу о любви и о том, что мы красивы. Людям просто необходимо слышать, что они красивые, — от этого во многом зависит их внутренний мир. Тогда друзья стали моей опорой и поддержкой. Я хотела убежать ото всех, чтобы просто быть с ними.
Конечно, мы вместе делали немало гадостей: ломали зеркала машин, справляли нужду в подъездах, скидывали с многоэтажек пакеты с водой на машины, гуляли сутками напролет и ночевали на крышах. Это был наш протест, мы старались сделать все назло этому обществу.
«Я не хотела учиться, поэтому постоянно прогуливала школу, не хотела видеть маму, поэтому часто ночевала в подъезде на последнем этаже своего дома».
Там я разрисовала всю площадку красками в стиле аниме. Это был мой маленький мирок, где я могла скрыться ото всех и быть самой собой.
Вскоре меня отчислили и из новой школы. Мама очень долго не знала, что я прогуливаю. Я могла отсутствовать две недели, принести «записку от родителей» и через пару дней снова пропасть. Помимо этого мы наносили неслабый вред школе: поздними вечерами катались на роликах по коридорам, и охранник не мог нас поймать, рушили горшки с цветами, а однажды взорвали мужской туалет…
«Последней каплей стала наша ночная выходка: мы раскрасили краской все окна первых этажей, асфальт, стены, написали кучу гадостей про учителей».
На следующий день школу закрыли на вынужденный ремонт. По камерам наблюдения меня легко вычислили и тут же выгнали. Якобы я ушла добровольно, но мне было сказано: «Либо уходишь сама, либо мы тебя отчислим со справкой». Наш классный руководитель — физрук — тогда отлупил меня моим же дневником.
Со временем наша компания начала распадаться.
«У меня появились другие увлечения, а именно — наркотики. Я употребляла каждый день, самые разные виды — от легких до тяжелых. Когда не было денег, прибегала к самодельным кайфам».
В какой-то момент я поняла, что начала сходить с ума. Мама не знала, насколько все плохо, но о многом догадывалась. Я часто падала в обмороки, ребята приносили меня без сознания домой. Однажды даже пришлось вызвать «Скорую», и врачи сказали маме, что я употребляю «какие-то курительные смеси». Однако она ответила, что такого просто не может быть.
Мама никогда особенно не жаловала меня вниманием. На первом месте у нее была работа. Я могла прийти домой абсолютно «убитая», но она ничего не замечала. Каждодневное употребление наркотиков сказалось на организме: мне было очень плохо. Вскоре я легла в больницу с межреберной невралгией: застудилась так, что не могла дышать — настолько сильно болели ребра. Три месяца мне делали уколы, водили на капельницы, другие процедуры, и наркотики потихоньку отошли на задний план.
Но потом случился новый толчок, и я взялась за старое, причем с удвоенной силой. Все пошло под откос после расставания с любимым человеком. Мы с ним очень сильно друг друга любили, встречались около трех лет. У нас была общая подруга Вика, так мы втроем и общались. Перед Новым годом (мне тогда было 18 лет) мы с молодым человеком поругались, но я знала, что мы помиримся, ведь так случалось не в первый раз. Тем более — впереди праздник. Но потом Вика пришла ко мне со словами: «Таня, забудь этого человека. Он… нетрадиционной сексуальной ориентации».
Меня аж вырвало от того, что я услышала. Так в мою жизнь вернулись наркотики, я пыталась заглушить боль. Со временем даже друзья перестали со мной общаться из-за этого. Вика тоже от меня отвернулась. Уже после выхода шоу она объявилась и попыталась объясниться: «Я перестала с тобой общаться, потому что поняла, что ты — потерянный человек».
А ведь именно этого я и боялась — потерять моих друзей, семью, поддержку и опору.
«Я смотрела на других ребят, которые остались совсем одни из-за наркотиков, и думала: ''Как это ужасно! Но со мной такого точно не произойдет''. Но это случилось».
И когда я осознала свое положение, была уже на дне — ниже некуда. Осталась совсем одна. Мама тогда сказала: «Ты мне не дочь». Обычно после ссор с ней проходило несколько дней, и мы просто продолжали жить дальше, как будто ничего и не было. Ни извинений, ни теплых слов. Но в этот раз мы с мамой разругались насовсем. Жили, как соседи, ели разные продукты. К слову, свои я воровала из магазинов, потому что денег у меня не было.
С парнем, который разбил мне сердце, мы на какое-то время перестали общаться. Он пытался объясниться, говорил, что любит. Месяца три мы еще пробовали все вернуть, но я так и не смогла смириться и простить. Тогда мы решили быть друзьями, продолжали общаться. И так, в одном из разговоров, я узнала, что у него есть парень, и им здорово вместе. Я сделала вид, что рада, но на самом деле меня это убило, ведь чувства никуда не делись.
После этого я пришла домой и первым делом написала ему сообщение: «Жаль, что ты уже забыл. А я нет».
«Потом взяла аптечку и просто начала глотать оттуда все подряд, запивая водкой. Пила до тех пор, пока не поняла, что все: руки, ноги не двигаются, тело онемело».
Я поняла, что это конец. И испугалась. Попыталась дойти до ванной, но, передвигаясь по стенке, дошла лишь до соседней комнаты и упала в обморок.
Очнулась в туалете, вокруг много пены, меня рвет, у мамы истерика: она бегает, плачет. Я все это вижу, слышу, но ничего поделать не могу: руки, ноги не шевелятся. Тогда, кстати, мама впервые сказала, что я красивая, что она считает меня красивой. Потом я снова отключилась. Проснулась уже в больнице: вокруг врачи, лежат пустые упаковки из-под лекарств, которых я наглоталась. Снова отключилась, через время очнулась от того, что мне в очередной раз делают промывание желудка. Полтора часа рвоты. Горло горело.
Слышала, как врачи спрашивали маму: «Это первая попытка суицида?». Она: «Да, да». А у меня все руки изрезаны (сейчас не видно, я шрамы татуировками забила), и врачи это, конечно, заметили. Они взяли мои руки и показали маме: «А это тогда что? Плохо следите за своим ребенком, мамаша». Она — в слезы. А я снова ничего не могу сказать, потому что у меня все онемело.
«Помню, мама кричала: ''Это все из-за него!''. Она не любила моего бывшего. Я тогда просто моргнула, дав понять, что она права. Мама запретила мне с ним общаться».
Он не знал, что произошло, поэтому после выписки из больницы мы, как ни в чем не бывало, пошли гулять. Только позднее ему рассказали, что случилось. Он винил себя, и я винила его за то, что он так поступил со мной. Любовь всей моей жизни… Человек, которого я так любила, стал геем. Это было жестоко.
Постепенно я стала возвращаться к жизни. Наркотики никуда не ушли, но их стало меньше. При этом я каждый день напивалась: с кем угодно, где угодно, что угодно.
«В то время как раз шел первый сезон ''Пацанок'', и подруги сказали, что мне точно нужно туда, что мне там помогут».
Я была далека от телевидения и уверяла, что никто меня туда не возьмет. Но однажды я пришла домой пьяная, вбила в поисковике «Пацанки», и первой строкой мне выпала анкета для участия в шоу. Я, особенно не стараясь, заполнила ее и забыла. Вскоре мне пришло сообщение Вконтакте, что я прошла отборочный тур. Следующим этапом нужно было отправить видео. Я (снова пьяная) сняла и отправила его за несколько минут до дедлайна. Третьим этапом был разговор по Скайпу: организаторы даже перенесли время звонка, понимая, что днем я не в состоянии общаться после бурной ночи. Со мной разговаривала шеф-редактор Ксения: я не люблю все эти страдания, поэтому старалась рассказывать о себе с юмором, много прикалывалась. Вскоре мне сообщили, что я прошла кастинг и попала в шоу.
Друзьям я тогда сказала, что недельку потусуюсь, меня выгонят, и я к ним вернусь. Уже в аэропорту мне позвонила психолог проекта Лиля. Это был именно тот человек, которого я хотела слышать.
«Я призналась, что ситуация с парнем меня убила, и я не знаю, что делать дальше. Лиля сказала, что поможет. И это стало главной мотивацией для меня».
Я хотела разобраться в себе и своих чувствах по отношению к любимому человеку. Открываться психологу на глазах других участниц мне было несложно. Я полностью доверилась, потому что понимала: мне нужна помощь. Вот маме я не могла ничего рассказать, а в проекте выдавала все без стеснения. И плевать, кто что подумает.
Многие не понимают пользы от работы с психологом. Да, Лиля не открыла мне что-то принципиально новое, но с помощью своих хитростей помогла понять себя. Я рассказывала свою боль, чтобы снова пережить ее и наконец осознать, что она никуда не денется. Нужно смириться с тем, что это наш опыт, груз, который мы будем нести до конца своих дней. Мы не можем вернуться в прошлое и все изменить, не можем никому передать свою боль. Это не хорошо и не плохо, это просто есть. Психолог не может стереть тебе память, нажать на рычаг и выключить боль, но он может помочь пережить все это.
Куда сложнее мне давалось общение с девочками. Вообще я душа компании и легко нахожу общий язык с людьми. Но то, что я увидела на «Пацанках», меня шокировало. Эта конкуренция, вражда — я сразу вспомнила школу, где меня гнобили.
«Для себя решила, что в случае чего буду защищаться проверенным способом — кулаками. Но, к счастью, никто не нарывался».
Тем не менее соперничество витало в воздухе и постоянно напоминало: «Нужно бороться». Это было очень тяжело. Невозможно расслабиться, всегда нужно быть начеку, ведь у каждой девушки свои «загоны».
Отказ от наркотиков, как мне казалось, проходил легко. Но была сильная депрессия, затем началась жуткая аллергия. Мне говорили, что это ломка. Вскоре врачи вылечили мою аллергию, я пришла в себя, и во мне проснулся дух соперничества. Появилась цель — попасть в финал.
Самое главное: благодаря проекту я помирилась с мамой. Мы впервые сказали друг другу «Люблю» и «Прости». Сегодня у нас хорошие отношения, каких никогда не было. Мы друг друга понимаем, помогаем и поддерживаем. Мы научились говорить нужные слова. Благодаря проекту я поняла одну простую вещь: моя мама прожила немаленькую жизнь, она зрелый человек с большим опытом за плечами, и ее уже не переделаешь — она останется таким человеком до конца своих дней.
«Зато могу меняться я: где-то уступать, быть мягче. И такая формула отношений в нашем случае работает на ура»
На финале я чувствовала себя умиротворенной, ведь «Пацанки» дали мне все, что я хотела, и я была счастлива. Мне даже в голову не приходило, что я могу победить. На церемонию награждения приехали наши родные и близкие, и я очень хотела быть рядом с ними. За секунду до объявления победительницы мое сердце замерло, я перестала дышать, перед глазами пробежали все переломные моменты и в ушах вдруг прозвучало: «Это я». И через секунду произносят мое имя…
«Сегодня я вспоминаю этот проект как самое лучшее, что случилось в моей жизни».
Я была в ужасе — настолько приходилось тяжело, но если бы сегодня кто-то спросил меня, готова ли я пройти через это снова, я бы, не задумываясь, ответила: «С удовольствием». На «Пацанках» я столько всего попробовала, сколько никогда бы не попробовала и за всю жизнь.
Во время проекта я поставила себе цели: переехать в Питер, выучить английский, накопить денег и поехать учиться в Германию на мультипликатора (я хорошо рисую). Но потом поняла, что планы слишком амбициозные и пока, увы, недостижимые. В итоге я продолжила сотрудничество с каналом «Пятница» в трех других проектах. Так, я стала участницей шоу «Пацанки за границей», у нас начались гастроли по городам мира. И мне это очень нравится — быть в движении, изучать и открывать что-то новое.
«Оказалось, что самолет — мой транспорт, а отель — мой дом. Путешествовать — это мое».
Но это не все. Мне по-прежнему нравится рисовать, поэтому после «Пацанок» я открыла свой тату-салон, где к тому же сама бью татуировки, рисую эскизы. Мне приятно отдавать частицу себя другим, дарить им положительные эмоции.
В целом же не могу сказать, что моя жизнь кардинально изменилась. Прошлая Таня была пацанкой в плохом смысле этого слова, а сегодня я все та же пацанка, но без вредных привычек и тараканов в голове. Я не изменила своим вкусам: мне все так же нравится грубая одежда, хотя теперь я могу надеть и платье. Я стала более взрослой, опытной, научилась рационально мыслить, сострадать, быть искренней. На смену пагубным привычкам пришли новые интересы. Сегодня я увлечена работой, перешла на вегетарианство и совершенствуюсь в этом, мне вдруг понравилось заниматься спортом — кроссфитом, ездой на велосипеде.
«Но я все та же неуклюжая и безбашенная Таня Бурая, какой всегда была».
И, наверное, это правильно: проект не может полностью вас изменить — вы же не кукла, но он многое дает, что кардинально меняет вашу жизнь. Самое главное, чему меня научило это шоу, — быть самой собой. И тогда все обязательно получится.
После проекта я была сосредоточена на самореализации, но звезды так сошлись, что со мной рядом оказался прекрасный молодой человек. У нас все складывается благополучно, и я берегу его как зеницу ока. Он добрый, отзывчивый, заботливый.
«Моя жизнь явно пошла в гору, хорошее стало притягиваться к хорошему».
Еще на проекте я пообещала маме, что окончу институт, в который когда-то поступила, но толком не училась, и принесу ей диплом о высшем юридическом образовании. Параллельно с работой я учила юриспруденцию. В день Х приехала на экзамены, абсолютно не уверенная в своих силах. Если бы не мама, я бы давно бросила этот институт, потому что юрист — это вообще не то, кем мне хотелось бы стать. Но я обещала. В итоге сдала госэкзамены на четверку. Мама так плакала. Забирала мой диплом тоже она — я в это время уже была на гастролях.
Сейчас хочу бросить курить, чтобы начать вести полноценный здоровый образ жизни. Сегодня мне важно, как я выгляжу: ненакрашенной на улицу уже выйти не могу. На тусовки времени нет, впрочем, как и желания. Однажды я повеселилась с друзьями, вспомнила прошлую жизнь и поняла, что больше возвращаться ко всему этому не хочу.
Той старой компанией — а нас было 15 человек — мы больше не общаемся. Мы не поссорились — просто нас развело время. Каждый нашел себя, выкарабкался из этого дерьма. Нет ни одного человека, кто окончательно опустился бы на дно. Многие обзавелись семьями. Это не может не радовать.