Представьте себе: начало 20 века, Великобритания. Расцвет движения суфражисток, которые требовали отмены дискриминации женщин в политической и общественной жизни. Нужно найти нового лидера, идейного вдохновителя, ролевую модель — кого вы будете искать?
Гертруда Белл была была бы идеальной кандидатурой на роль символа суфражистского движения: археолог и выпускница оксфордского колледжа, писательница, шпионка, дипломат, сорвиголова, королева пустыни и «та, кто придумал Ирак». Но нет: Гертруда, будучи воплощением феминизма и женской силы, всю жизнь ненавидела движение за права женщин.
Еще в детстве стало ясно, что Гертруде уготована особая судьба. К домашнему образованию она не питала особой любви, зато грезила изобретениями и техникой — для девочки викторианской эпохи весьма неожиданно. В 15 лет отец отправил дочь учиться в Лондон, где преподаватели хватались за голову: эта девушка может стать в жизни кем угодно!
Гертруде давалось легко абсолютно все, и мы сейчас говорим не только об учебе. Она могла прокутить всю ночь, лихо отплясывая с однокашниками, а на утро прийти на экзамен в чистейшем сознании. После одной из таких гулянок она заявилась на экзаменовку по истории: приятели предчувствовали, что сейчас Гертруде достанется. Они-то корпели над учебниками, пока стрекоза пела и плясала.
А она с порога заявила профессору: «Боюсь, профессор Гардинер, что мое мнение о Карле I не совпадает с вашим». А потом блестяще доказала свою позицию и гордо удалилась — таких студенток ее колледж больше никогда не видел.
Домой она вернулась отличницей, модницей и светской заводилой. А еще заядлой курильщицей. Консервативный отец негодовал и обиженно отгораживался от дочери утренней газетой, но потом простил. Знал бы он только, что скоро его милая Гертруда станет первой в британской истории женщиной-офицером военной разведки, будет свидетельницей развала Оттоманской империи и получит пожизненный титул королевы пустыни…
Знакомство с Востоком было случайным. Забавно, что Белл вообще не горела желанием покидать родную Англию: она ей оказалась раем на земле. Что еще нужно молодой девушке для счастья? Каникулы с дядей переубедили ее: из Вены они заехали в Стамбул, и сердце Гертруды замерло. Она влюбилась впервые и навсегда, пообещав себе непременно вернуться в эти волшебные и странные края к «людям полумесяца».
«Если я отправлюсь туда этой зимой, моя жизнь изменится к лучшему», — пишет англичанка в своем дневнике и начинает ускоренно учить фарси. В первом же серьезном путешествии по Ирану она поняла: на родине жизни нет, вся она — здесь: в зеленых садах и искусной черепице на крыше дворцов, в струях фонтанов, журчащих в вечерних сумерках, и говоре гостеприимных хозяев.
«Я поняла, что у нас на Западе нет гостеприимства и хороших манер. Я чувствовала себя пристыженной, точно была нищенкой с улицы», — признавалась она сама себе на страницах дневника.
Отец Белл, оставшийся в Англии, не мог насытиться письмами от дочери. Перед ним будто расцветал Восток, в который влюбилась девушка. И не только Восток: все чаще в ее записках стало мелькать одно имя — Генри Кадоген. Юноша участвовал в кампании ее дяди, с которым она и обосновалась в Тегеране, разделял любовь к фарси и мечтал прожить с Гертрудой тысячу и одну ночь. И даже больше.
Какой бы сорвиголовой она ни была, не спросить у отца разрешения на брак все же не могла. Белл написала обстоятельное письмо в Йоркшир и стала ждать ответ в объятиях Генри. Вот скоро они поженятся и вместе объездят весь мир! Ответ разбил сердца голубков вдребезги: Беллы приказали Гертруде срочно возвращаться домой, подальше от дурманящей любви.
И она согласилась. Наверное, это был последний раз в жизни великой путешественницы, когда она кого-то послушала. В отчий дом она вошла невеселой и быстро ушла в себя. Домашние не могли узнать в этой зачахшей молодой женщине свою умницу Гертруду. Вскоре сердце отца дрогнуло, и он разрешил ей выйти замуж за Генри. Девушка вскрикнула и бросилась к отцу на шею, а после — к столу, писать письмо любимому.
Кадоген вряд ли прочитал о том, как счастлива его избранница и как ждет его к себе, чтобы обручиться. Он умер от холеры, сгорев за несколько дней. Гертруда не доверила свою боль ни родным, ни дневнику, но больше никогда не вышла замуж, посвятив себя пустыням — бескрайним, как ее горе.
1896 год. Арабский язык выучен. Традиции вызубрены. Коран прочитан. Белл начинает путь, который никогда не закончится: ее дорога на Восток займет всю жизнь. И за это время произойдет столько, что хватит на пару томов приключений в стиле Жюля Верна — он бы оценил! Везде на странную даму обращали внимание. Местные не могли понять, что за нелепое одеяние надела на себя эта женщина — а то были спроектированные лично ей юбка-брюки. Для женственной леди и бесстрашного дипломата.
Одиссей в юбке
Однажды по дороге из Иерусалима ее караван остановили пограничные отряды. Никем они назначены не были, а потому были неумолимы. «Куда госпожа направляется?» — спрашивают они. «К друзам». «Там госпоже делать нечего», — отрезают они с традиционными улыбками. «Я подумаю», — отвечает Гертруда, про себя размышляя: «Вас еще не спросила».
Проходит день — отряд следит за ее ночлежкой. На второй день Белл еще раз просит пропустить ее, но ответ по-прежнему отрицательный. Местные начинают делать ставки: когда эта женщина соберет свои пожитки и уедет? Еще день Гертруда не выходила из палатки. Мужчины попытались выяснить, отчего же иностранка замолчала, а им ответили: «Госпожа больна, очень больна. Едва доживет до утра».
Зайти в палатку боязно — вдруг зараза? Штурмовать некрасиво — женщина болеет. Пока сторожевые удалились на ночное обсуждение, что же делать с этой безумной, Гертруда со своим караваном собралась и проскользнула мимо. На утро местные, что удивительно, хохотали — ай да хитрюга, ну просто Одиссей в юбке! На Востоке ведь любят сметливых, и Гертруда пришлась там очень кстати.
Лоуренс Аравийский
За годы странствий и двух кругосветных путешествий о Гертруде прознали все археологи мира. О ней говорили как о мираже: из песка является женщина, которая чувствует, где спрятаны раннехристианские храмы, и предсказывает, когда нужно начинать раскопки. Одни считали ее сумасшедшей, другие искали дружбы. К одному из таких приятелей Белл и направилась весной 1911 года.
Но вместе доктора Хогарта из знакомой ей палатки вышел невысокий молодой человек. «Друг друга — мой друг», — решила Гертруда и почему-то вдруг рассказала незнакомцу все о своей жизни. Об Оксфорде, об отце, о Генри, о Стамбуле и фонтанах. Тот поведал, что и сам учится в Оксфорде и мечтает посвятить жизнь археологии. Расстались они только под вечер.
Белл в своем дневнике написала, что ее нового приятеля ждет большое будущее в науке, тот в своих заметках восхитился «женщиной, избравшей весьма своеобразный образ жизни». Незнакомец, скорее всего, сразу же узнал Гертруду, а она спустя некоторое время догадается, что открылась Томасу Эдуарду Лоуренсу — тому самому Лоуренсу Аравийскому, английскому разведчику.
Хатун
Белл стала повелительницей пустыни, Хатун — так путешественницу нарекли жители обожаемых ею пустынь. А на родине ученые мужи относились к ней снисходительно: когда та презентовала им свои исследования и открытия, председатели Королевского Географического общества посмеивались: а не хочет ли эта странная дама сначала подучиться астрономии, а потом седлать верблюдов?
Но в Министерстве иностранных дел нашлись те, кто разглядел потенциал Гертруды. Ей было поручено стать шпионкой и сплотить арабские племена под именем Британии. Чиновники откровенно смеялись: она, женщина в юбке-брюках, подготовит восстание? Вскоре знатным мужам пришлось замолчать: Хатун встала плечом к плечу с тем самым Лоуренсом, которого шутя так и называли до конца — оксфордский студент.
Та, кто придумала Ирак
1921 год. Нежно любимые места Гертруды стали театром военных действий. Черчилль созывает в Каире конференцию по переустройству территорий: на нее приглашено 49 мужчин и Белл. Когда парламентарии обсуждали, кто придет во власти в Ираке, она предложила Фейсала I из Дома Хашимитов. С ней согласились — иначе не могли. Фактически на территории современной Иордании была одна королева, которую знали и признавали все местные племена.
Чтобы утвердить нового правителя, Белл снова отправилась в экспедицию по стране, но на этот раз искала она не захоронения и приключения, а понимания. Она представляла местным лидерам Фейсала, объявляя его новой главой страны. Те сначала долго заглядывали археологу в глаза: она бы никогда не обманула друзей, завоеванных за годы странствий. Договор скреплен, новый правитель избран. Нет смысла подвергать сомнению эту кандидатуру — решили по всему Ираку. Так сказала Гертруда — королева пустыни.
Фото: Getty Images, Legion-Media/Splash news