«Мама плакала, а я считала проблемы со здоровьем расплатой за отражение в зеркале»: Юлия Савичева впервые рассказывает об анорексии и весе 37 кг

Сегодня я довольна тем, как выгляжу, хотя нет-нет, да критик во мне просыпается. Так или иначе, это остается с тобой на всю жизнь: вроде бы ты давно в себе разобрался, знаешь все свои плюсы и минусы, но червячок внутри не дает покоя.

А потом свое влияние начинает оказывать социум. Не менее важно и то, как ведут себя родители по отношению к ребенку. Вот мой папа был очень строг. Он много и нещадно критиковал меня: с одной стороны, это мотивация и приземленное отношение к себе, с другой — это комплексы, которые приобретаются извне и давят на тебя.

Мне было 12-13 лет, когда я отдыхала летом у бабушек и дедушек на Кургане. Я никогда не была ребенком, что называется, «в теле», потому что с малолетства занималась танцами, много двигалась. Про меня точно нельзя было сказать, мол «О-о-о, пора на диету». Ни в коем случае. Но в то лето мы сфотографировались с моей троюродной сестрой, и из-за ракурса (а может, причастны и бабушкины пирожки) у меня получились пухлые щеки. Вскоре кто-то из родственников, увидев снимок, сказал мне: «Ой, Юль, ну какие ж у тебя тут щеки». И все.

Психологически подавляла чувство голода, которое со временем стало ослабевать. Мой рацион составлял ничтожно маленькое количество еды. Например, йогурт с утра и днем — пачка чипсов. И все. Я придумывала собственные диеты: сегодня ела одни огурцы, а завтра — одни фрукты. Иногда выбирала любимый продукт — те же чипсы, глазированный сырок или пончик — и съедала его в те один-два приема пищи в день. Дело доходило и до голодовок: я только делала вид, что ела.

Родители, конечно, пытались со мной бороться. Мама плакала, уговаривала. Не помню, чтобы папа предпринимал радикальные меры: наверное, считал, что ситуация не дошла еще до критической отметки. Мама понимала, что все совсем плохо, но я не слушалась. Я не была бунтаркой, скорее, наоборот — очень послушным ребенком. Мой подростковый бунт выражался в питании. Я ставила родителей перед фактом: все, не ем. Договориться со мной было невозможно — упертая.

Как я не угодила в больницу, не рухнула где-нибудь в метро по дороге на занятия, остается загадкой. В этом плане я счастливчик.

Помимо школы я занималась бальными танцами, и, конечно, периодами, при сильных физических нагрузках, мне становилось плохо — тошнило, кружилась голова, темнело в глазах, давление было очень низким. Однажды даже пришлось вызвать «Скорую» на дом — я просто не могла встать с кровати.

Волосы из-за никудышного питания стали тусклыми и ломкими. Произошел гормональный сбой, что отражалось на эмоциональном фоне: я постоянно чувствовала себя несчастной, подавленной. Пугало ли меня это? Нисколько! Тебя полностью поглощает это состояние, кажется, будто ты уже ничего не контролируешь.

Испытывала счастье только тогда, когда мне говорили, что я худая. Ужасно довольная сим фактом, я еще сильнее урезала себе еду, а потом наслаждалась видом торчащих костей. Это реально психическое расстройство, дисморфия — состояние, когда ты не можешь трезво оценивать себя. Ты смотришь в зеркало, но видишь там совсем другое — не то, что есть на самом деле.

Я упорно гналась за идеалом, хоть и сама не знала, за каким именно. Ни о какой уверенности в себе тогда речи не шло. Наоборот, это было бесконечное уничижение себя. Тяжелый период. Помню, будучи 15-летней, приехала в очередной раз в Курган. Бабушка, увидев меня, плакала. Пыталась повлиять, кормила меня, предлагала приготовить что угодно — только бы я ела. Попытки были практически безуспешными. Каждое утро сразу после пробуждения я устраивала пробежку 5 км, затем что-то перекусывала (что бабушка впихнет), а затем занималась спортом еще и днем. Держала себя в ежовых рукавицах.

И сегодня я хочу предостеречь всех девочек, девушек и сказать, что это очень серьезно. Анорексия и любые проблемы с питанием в первую очередь отражаются на нашем с вами женском здоровье. Расхлебывать последствия своих поступков я стала, когда у меня уже появилась семья, супруг: мы долго не могли стать родителями. Я едва не лишила себя возможности стать мамой. Это очень тяжело.

Тогда 15-летняя я о материнстве, конечно, не думала. А вот мальчикам нравиться хотелось. Но, увы, у меня не было вообще никаких отношений, из-за чего я очень сильно страдала. Так было обидно. Причину в себе я не искала: моим намерением по-прежнему оставалось быть как можно более худой.

В школе, насколько помню, несмотря на все взвешивания и диспансеризацию, тревогу никто не бил. Хотя, кто знает, может врачи говорили с родителями. Но со мной никто бесед не проводил. Одноклассники смотрели на меня и говорили: «Савичева, ты как робот». Не знаю, почему такое сравнение. Еще называли меня «Худющей», «Глистой в скафандре». Я не обижалась. Наоборот, вела негласную борьбу с одноклассницей — она была самой худой из всех нас, при том, что отлично питалась (я видела). Просто такая конституция.

Не знаю, как долго я бы еще так продержалась. Меня спасла «Фабрика звезд 2». Когда Максим Фадеев увидел меня такую худую, он сказал: «Ты должна хорошо и правильно питаться, иначе мы тебя не возьмем». Все. Ничего больше говорить было не нужно: я моментально прислушалась. Участие в таком проекте стало для меня большим стимулом.

Наверное, в этом и стоит искать спасение. Согласитесь, редко случается, что подростки считают родителей друзьями. Все равно возникают недопонимания, трения. Мама пыталась меня вразумить, но я просто не верила ей. В таких случаях на помощь должен прийти влиятельный для подростка человек, авторитет в его глазах, пример во всем. Для меня этим человеком стал Макс.

Внимание моментально переключилось: думать о еде было некогда — все едят, и ты ешь, а потом бегом на занятия. Потихоньку я стала поправляться, хотя поначалу мне было сложно это принимать. Потом организм восстановился на гормональном уровне — я не придала этому особого значения, а вот мама очень радовалась. Вообще при виде меня она то и дело повторяла, какая я стала хорошенькая, замечательная. 

На «Фабрике» произошло переосознание, абсолютная переоценка ценностей и перестройка внутренних ощущений. Для меня это была своеобразная психотерапия. Я занималась любимым делом, вокруг происходило столько всего интересного, что это меня изменило. «Фабрика звезд» во многих отношениях стала для меня судьбоносным проектом: она подарила мне дело всей жизни, слушателей, а также уберегла от непоправимых ошибок.

После «Фабрики» внутренняя борьба со своими демонами продолжалась, но я уже понимала, что можно контролировать питание без фанатизма, а для здоровья. Конечно, иногда я проваливалась в это состояние абсолютного недовольства собой… Да что там: и сегодня такое случается. Но не погрязнуть в этом с головой мне не дает мой муж. И моя свекровь. Эти два человека помогли мне взглянуть на себя со стороны, взрастить уверенность и любовь к себе.

Последствия анорексии никогда до конца не исчезнут, это остается в тебе — в большей или меньшей степени. Я борюсь с собой, но иногда начинаю жестить — это видит муж и останавливает меня, даже угрожает. Любовь — еще одна часть моей психотерапии. Кстати, я ни разу не была у психолога — просто мне повезло с супругом, свекровью. Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, что к своему организму нужно бережнее относиться. Здоровье у нас одно. И жизнь одна.